[NIC]Laxy Dreyar[/NIC][STA]оставь меня[/STA][AVA]http://sf.uploads.ru/xAQKC.jpg[/AVA]
Законы физики не в силах раскрыть принципы нашего притяжения.
Ведь глубина твоей души для сердца моего, как целая Вселенная.
   Мне пришлось выплакаться, когда я вернулась в тот город, откуда Рунные Рыцари увезли меня. Я помню, как на ватных ногах добралась до своего номера, не поздоровавшись ни с кем на своём пути, а после закрыла дверь, прижалась к ней спиной. Помню, как приложила руку к губам, а после сползла вниз по двери, срываясь на рыдания. Кажется, я даже кричала, чтобы унять эту растущую пустоту под ребрами. Да, стало немного легче, словно со слезами из меня ушла какая-то частичка боли.
   В том городе я провела где-то неделю, кутаясь в одеяло и проклиная встречу с Грайдером. Наверное, мне было бы проще, если бы её не было. Я не знала, что думать, как ко всему этому относиться и что делать дальше. Тяжело было принять хоть какое-нибудь решение по поводу своих дальнейших действий. Если бы было можно, то я предпочла бы больше вообще не вылезать из кровати.
   Однако всё же в один день я взяла себя в руки, вытерла слезы и сказала своему отражению в ванне, что хватит с меня всего этого. Я должна была жить дальше. И нельзя было ставить на своей жизни крест. Так что я собралась и снова отправилась в путь, оставив очередной отель с родным сердцу номером у себя за плечами. Воспоминания - вот что было моей основной ношей. И я была обязана помнить за двоих, чувствовать за двоих, ждать за двоих. Несправедливо? Что ж, я знаю всё о чертовой справедливости. В точнее - о её полном отсутствии в этом мире.

   Время моих странствий тянулось ужасно медленно. И с каждым днём мне всё больше хотелось вернуться домой, чтобы просто вновь почувствовать себя нужной. Хоть немного, самую малость. Только я не могла себе этого позволить, а потому я приняла единственное решение, на которое мне хватило храбрости - посетить остров Тэнрю. Я считала этот поступок почти безобидным.
   Мне хотелось посидеть напротив могилы основательницы, хотелось выговориться и попросить прощения хотя бы у неё. Только всё обернулось совершенно не так, как я предполагала. Моей ярости не было предела, когда я обнаружила, что на Святых Землях гильдии находятся враги. А именно -  Сердце Гримуара, чем Мастер когда-то был Вторым Мастером хвостатых.
   К слову, подоспела я вовремя. Хэйдс как раз собирался нанести завершающий удар, чтобы прикончить Драгнила, но я помешала ему. Помню, как была дико зла на всё подряд. На Хэйдса, на Тёмную Гильдию, на сам остров, на деда [который продул Второму] и на Грайдера, конечно же. Только ярость не помогла мне справиться с противником, а потому мне пришлось отдать свою оставшуюся магическую силу Нацу, чтобы тот справился, выполнил моё задание - отомстить за деда.
   Да, мы одолели противников, но на этом наши беды не закончились. Макаров отказался возвратить меня в ряды "Хвоста Феи", хотя Алая пыталась встать на мою защиту. Это было очень смело с её стороны, и я действительно благодарна ей за эту маленькую попытку. Но я готова была уйти, ведь мне повезло встретиться с ними снова, повезло убедиться, что они все в порядке, а значит - я могла отправиться снова в своё путешествие по миру.
   Только и этим планам не суждено было сбыться. Остров снова был атакован. На этот раз Акнологией - драконом с ужасно пугающей силой. Мы пытались. Я, Нацу, Гажил и Венди приложили много усилий, чтобы хоть как-то атаковать это чудовище, только все наши попытки обратились в прах. И взявшись за руки, мы понадеялись на магию острова. Это было страшно, но мы были вместе, а потому...

   Больше всего на свете мы тогда радовались, что выжили. И не только мы. Все, кто хоть сколько-нибудь переживал за нас, вваливался в шатающееся здание гильдии и рассказывал о своих переживаниях. "Вы пропали на семь лет! НЕ СМЕЙТЕ ДЕЛАТЬ ТАК БОЛЬШЕ!". В основном все были счастливы. И даже я, сложив руки на груди и стоя поодаль ото всех, получила свою порцию внимания после того, как Гилдартс сказал, что на правах коротковременного Мастера возвращает меня в ряды гильдии. И Макаров не стал оспаривать его решение.
   Я вернулась домой.
   И Эвер плакала в голос, обнимая меня со всей силы. И я обняла её в ответ. На душе впервые за долгое время появился какой-то необходимый мне просвет. И на какое-то время я забыла о тех проблемах, которые душили меня до острова и последующих событиях. Я решила просто жить дальше. Это было действительно важно. Поэтому я согласилась состоять во второй команде нашей гильдии на Великих Магических Играх. Во мне проснулся былой азарт, я хотела доказать, что наша гильдия всё ещё самая сильная и лучшая в Фиоре.
   Там я встретилась с гильдией отца. И это было действительно внезапно. Стоя на арене, я совершенно не задумывалась о том, что должна его выслушать или пойти на какие-либо уступки. "Валяйте, нападайте всем скопом. Враги моего Мастера – мои враги!" - вот что я им сказала. Иван уже не был моим отцом. Семьёй мне стала гильдия, а Иван сам растоптал всё то, что я ценила в нём и лелеяла. Так что игры в каком-то плане действительно получились зрелищные. А потом я оказалась в первой команде, а на арене стало ещё жарче. Что ж, я должна была признать, что это и вправду было весело.
   Пока не случились драконы.
   И какого же было ужасно осознавать, что никто из нас, владеющих магией убийц драконов, не справился со своим противником. Нас спасло чудо, и мы вынуждены были с этим смириться. После этого ужасного события с нами случился Тартарос. Со мной и Громовержцами он произошёл в первую очередь. Что ж, это действительно была страшная сила, и я чудом справилась с Темпестерой. Бой был серьёзным, но я одержала победу, не смотря на то, что враг оставил мне на прощание.

   Мы на Тартаросе, и я думаю, что это похоже на Ад. Но мне приходится нарушить постельный режим, потому что я нахожу силы. И снова встречаю Темпестера. Он удивлен, что я ещё стою на ногах. Поражен, что я сражаюсь. И снова одолеваю его. Внутренности болят, разрываются в клочья, и я падаю на колени, а после - ударяюсь лицом о землю и мир гаснет. У меня пока получается защитить хоть кого-то, а значит - всё не зря.

   Когда я открываю глаза в следующий раз; Громовержцы сидят около моей кровати. Рядом с ними сидит Марвелл. Она смотрит на меня и улыбается.
   - Венди? - я сажусь на кровати и придерживаю рукой перебинтованный бок. Чувство такое, словно на меня упало несколько домов. Ужасное чувство, надо сказать. Просто отвратительное. - Что случилось?
   - Мы победили! - Фрид усмехается и проводит рукой по волосам. Эв еле сдерживается от того, чтобы наброситься на меня с обниманиями. Бикслоу смеется в голос. Кажется, он и не сомневался в том, что мы сможем справиться с врагами. А вот я сомневалась. И это было ужасно страшное чувство. Я боялась не успеть спасти как можно больше дорогих сердцу людей. Я боялась окончательно стать бесполезной, но я всё ещё жива.
   - Если бы Полюшка не оказала тебе помощь, то тебя бы с нами не было, - Венди улыбается от души, так искренне и доверчиво, что я просто не могу не ответить ей на эту добрую улыбку. - Ох, как хорошо, что Доранболт оказался там. Он спас меня с Чарли, а затем доставил тебя к Полюшке.
   Я продолжаю улыбаться, но чувствую, как внутри меня всё начинает отчаянно содрогаться. Рука Фрида ложится мне на спину, и я киваю ему, как бы намекая, что я в порядке. На самом деле не в таком уж я порядке, но это мелочи.

   Мастер собирает всех рядом с дырой в земле, где не так давно находилось здание гильдии. Я стою где-то в середине толпы. У меня перебинтована грудь, руки, ноги и даже шея. Громовержцы топчутся где-то позади. Я же стараюсь не думать о Грайдере.
   - Я роспускаю гильдию! - и он больше не говорит ничего. Дед даже не пытается объяснить причину своего решения. В толпе начинаются волнения. Кто-то начинает выкрикивать вопросы, которые логичны. Кто-то начинает плакать. В основном слезы к глазам подкатывают именно у девочек. Я считаю, что Макаров совсем спятил. Мы только что пережили настоящую войну. Мы все могли распрощаться с жизнями, а он сейчас собственноручно объявил о распаде семьи.
   Я начинаю тяжело дышать, из-за чего у меня скручивает что-то сбоку, и я хватаюсь рукой за левое нижнее ребро. Тоже хочу выкрикнуть. Нет, я хочу наорать на Мастера. Я только-только обрела семью, и я могу её прямо сейчас потерять. Даже не так, я уже её теряю. Через негодующих согильдийцев я пытаюсь пройти к дедушке. Хочу развернуть к себе лицом, посмотреть в глаза.
   - Дайте прой... - я хватаюсь за чужое плечо, всё ещё придерживая себя за бок, когда понимаю глаза и вижу знакомый шрам. Между нами уже семь лет. Между нами уже пропасть. И я... умирающая. - М... Доранборлт, - пальцы должны соскользнуть с его плеча, а я должна пойти дальше, но нет. Так и замираю. Звуки стихают, и я не слышу уже ни криков, ни чужих всхлипов. Только собственное рваное дыхание, тупую боль под ребрами и глупые мысли в голове о том, что я не дождалась его. Что я умираю.

[NIC]Laxy Dreyar[/NIC][STA]оставь меня[/STA][AVA]http://sf.uploads.ru/xAQKC.jpg[/AVA]
Я задыхаюсь, с меня довольно.
Обещай не делать больно.
Обещай, что будешь прежним.
Моя последняя надежда.
   Я – это перечень горя и разочарований. Я – это несостоявшаяся женщина в рамках общества. Я так и не смогла выйти замуж, а теперь я вряд ли смогу стать матерью. Я – это отсутствие будущего и хоть какой-то радости. Я буду нести своим близким и родным только печаль и жгучую горечь. Она будет разъедать изнутри, подкармливая их всех жалостью к моей персоне. «Ты ведь умираешь, Лекси. Нам так жаль». Я уже слышу эти слова и свои собственные – «Мне тоже очень жаль».
   Моя дальнейшая жизнь ни к чему не сводилась, если не брать траура и надгробия с фотографией, где мне было бы всегда пятнадцать, где я бы действительно улыбалась и была счастлива. Наверное, мне хотелось бы, чтобы именно такой все бы запомнили меня – готовой на любой подвиг, если со мной рядом один необходимый мне человек.
   И он рядом сейчас, спустя столько лет. Уже действительно не мальчик. Настоящий опытный мужчина, у которого уверенность в голосе, сильные руки и сладковатый тембр в голосе. Совсем не тот, что в камере, где меня держали в качестве подозреваемой. Не тот юноша в чистой форме. «Мой взрослый и совершенно недосягаемый», - я хочу обнимать его до тех пор, пока моё сердце не остановится. До тех пор, пока жизнь не выскользнет из кончиков пальцев окончательно. Но я не имею права. Я действительно должна держаться от него подальше. Мой Грайдер должен жить как можно дальше от меня и быть счастливым. Ему положена хорошенькая молодая жена и дом с детишками. Он, чёрт возьми, заслужил. Мест отдал свой долг гильдии своей службой в Совете. Теперь хватит. Гильдии больше нет, а значит и всего остального быть не может.
  - Жалеть не о чем. Ведь и правда… Это я виноват во всем… Я должен был прийти намного раньше, но задержался, - я бы засмеялась, но лишь киваю. Грайдер задержался лет на десять. Никто из нас даже не подозревал, что всё может обернуться вот так. Я росла вдали от него, я сражалась вдали, и умру я тоже как можно дальше.
Кто прав, кто виноват, - уже давно не важно.
Однажды время покажет, сложит эти пазлы.
Напрасно столько кричали от отчаяния.
Так и не начав сначала встречание.
   Земля уходит из-под ног. И мне не нужно открывать глаза, чтобы понять – мою просьбу выполнили. Здесь всё так же пахнет лавандой и мелиссой. Я любила разливать масла на вещи и засыпать под успокаивающие запахи. Я с детства была весьма резкой и резвой девочкой. Время шло, а в каких-то вопросах я так и не изменилась. И запахи успокаивают мою нервную систему почти так же хорошо, как присутствие Грайдера.
   Я бы вцепилась в него мертвой хваткой и не посмела бы отпустить, если бы только у меня было на это право. Только у меня сейчас его нет. У ходячих мертвецов не должно быть собственных желаний, всё обязано свестись к выполнению идиотского долга. Куда мне там до счастливого конца? Я, наверное, не заслужила из-за всех своих глупых ошибок, которые совершила по собственной глупости.
   Я не склонна жалеть о содеянном, но сейчас безумно хочется отмотать время назад, изменить прошлое. Заставить себя не совершать ошибок и просто жить в ожидании чего-то такого, что могло бы сделать мою жизнь лучше – жить в ожидании Места. Он бы пришёл, протянул руку, а я бы обязательно обхватила его ладонь своими пальцами, чтобы вместе и через боль. Но сейчас уже всё не то и не так. Мы должны быть друг от друга на расстоянии выстрела, однако я всё ещё продолжаю обнимать такое родное и знакомое тело.
  - Только не говори мне того, что я не хочу слышать… - он словно чувствует меня. Грайдер помнит меня, ощущает. И слова застревают в горле. Я понимаю, что любым своим словом сделаю ему больно. Это последнее, чего бы я хотела на самом деле. - Ты ведь… Не хочешь снова уйти от меня? – моё сердце начинает биться медленнее. И ему невозможно больно. Орган каждым стуком бьёт меня по ребрам и кричит «что же ты делаешь, Лекси?! Останови это безумие. Молчи! Ничего не говори!». Внутренняя истерика на грани разрыва меня на части. Я не хочу уходить, отталкивать и оставаться одна, но возможно это единственный способ дать Грайдеру право на жизнь. - Я не отпущу тебя… Больше никогда, я пообещал, что при следующей нашей встрече я останусь с тобой, чтобы не произошло. Я знаю… Нет. Я чувствую, что твои клетки поражены антимагическими частицами, которые вытягивают твою жизненную энергию, - я прижимаюсь крепче, но больше не дрожу. Да, конечно, он знает всё. Венди ведь сказала, что именно он притащил меня к Полюшке после очередного моего сражения. Если бы Мест не сделал бы этого, то меня уже хронили бы. Не знаю, что лучше. Рано или поздно я всё равно умру от того, что разъедает меня изнутри. Это ужасное чувство, ужасное понимание суровой реальности. Совершенно несправедливо, но это жизнь. Её «правильные» реалии. - Я не брошу тебя, и мы обязательно найдем способ избавиться от этого. Я обещаю тебе, слышишь? Теперь мы вместе сможем преодолеть любые преграды… Мы должны… Ведь ты и сама прекрасно знаешь, что наши чувства все еще не прошли. Лекси, я люблю тебя, а потому теперь я буду рядом… - этот его тон, совершенно невозможно серьезный. Я не привыкла к тому, что Грайдер может командовать. Это я всегда отдавала приказы, а он слушался, подчинялся. Неужели это больше не работает в нашем случае? Неужели я потеряла всю власть над ним, а он приобрел её надо мной? Когда всё так изменилось? Кажется, я пропустила куда больше, чем предполагала. За те семь лет, что Грайдер провел в Совете без меня и Макарова, он поменялся куда сильнее, чем могло бы показаться на первый взгляд. «Действительно мужчина. Я так горжусь тем, что люблю тебя…». Мест был моим выбором с детства, и я никогда в нём не ошибалась, даже если все остальные сомневались в нём, я – никогда. Он – моя путеводная звезда. Только из-за него я могла держаться и жить хоть как-нибудь. Верила, что это ожидание, что моя вера и любовь приведёт всё в порядок. Но оказалось, что порядок – штука относительная. Что порядок для паука, хаос – для мухи.
   - Мест… - я хотела сказать что-то очень важное. Руки медленно соскользнули с его поясницы на живот, мягко поднялись по груди вверх, огладили плечи. Такой взрослый молодой человек не должен был тратить своё время на кого-то в роде меня. – Полюшка лучшая в медицине. Ты знаешь об этом, как и весь Ишгар, - пальцы скользят по его шее, ладони лажатся на скулы, и я поднимаю голову, глядя ему прямо в глаза. – И она сказала, что будет со мной. По сути, меня уже нет… - я запинаюсь и делаю глубокий вдох. Большой палец оглаживает нижнюю губу Грайдера. Такие родные и запоминающиеся черты. Я впитываю их усерднее прежнего. – Прости, что я такая беспомощная. Прости, что я делаю тебе больно, - шепчу, потому что не могу заставить себя говорить громче. Если бы я могла просто обмениваться с ним мыслями, то вообще бы молчала, потому что говорить становится невозможно. Словно воздуха в комнате становится в разы меньше, дышать просто нечем. – Но я не смогу тебе ничего дать, Мест. Пожалуйста… - я не знаю, о чём прошу его. С одной стороны, мне хочется, чтобы он послушал меня, понял, почему я хочу оттолкнуть его прямо сейчас. У этого поступка есть объяснение – я желаю ему совершенно другой жизни; остаться со мной – сидеть на пороховой бочке. Это последнее, чего я буду желать человека, которого люблю. Единственного, кому я готова отдать своё сердце.
   Но с другой стороны, я хочу, чтобы Грайдер послал все мои бормотания к черту, чтобы обнял, назвал дурой и держал крепко, уверенно. Я эгоистично хочу провести свои последние месяцы на этой земле рядом с ним, потому что больше мне ничего не нужно. Лишь бы целовать его в щеку и в плечо, шептать, как сильно люблю, как вся принадлежу ему. Готовить ему ужины и желать всего наилучшего.
   Останавливает только то чувство вины, которое Мест обязательно будет испытывать. И эта вина не даст ему начать жить по-настоящему. Он будет держаться за эти воспоминания об умирающей на его руках мне. И ничто не сможет перечеркнуть это. А поэтому…
   - Запомни меня веселой язвой, непоседой, - слёзы подкатывают к глазам, и я опускаю голову. «Прости, что тебе приходится видеть меня такой». Я всхлипываю, прижимая руку ко рту, чтобы приглушить боль. Конечно, это не работает, но попытка от чистого сердца, попытка безумно отчаянная. – Я не хочу, чтобы ты помнил меня такую… умирающую на больничной койке. Я хочу тебе другой жизни. Хочу, чтобы ты женился, обзавёлся домом и детьми. А я ничего из этого не могу тебе дать, Мест… Я совершенно не та… - «…хотя мне бы хотелось быть той самой для тебя, родной. Мне хотелось бы быть для тебя единственной».