[AVA]http://se.uploads.ru/meYLj.gif[/AVA][STA]возвращайся домой[/STA][NIC]Laxus Dreyar[/NIC]
Камеры скрыты, мы с тобой крыты;
Сняты запреты и мы раздеты.
Нам уже нечего больше терять,
Все повторится опять, опять.
   - С таким доктором, осталась бы тут навек, – она улыбается, когда говорит это, и Лексус тихонько фыркает себе под нос, потому что болеть – это плохо. Но он сейчас с ней хочет согласиться. Пока она будет валяться в этой кровати и опираться на его руку при перемещениях – у них есть время. Да, немного. Почти катастрофически мало, но есть. И Дреяр будет запоминать эти мгновения, впитывать их сознанием и беречь, пока Судьба не решит, что им снова пора встретиться. Он не знает, что думает девушка по этому самому поводу, но боится спросить. – Возможно, небольшая порция поцелуев могли бы исправить мое поведение, – Лексус усмехается. Старшая Штраусс флиртует, открыто и искренне флиртует. Блондин думает, что это очаровательно для тех условий, в которых они оказались. Он хочет запомнить всё, чтобы потом вспоминать об этом при каждом удобной случае: её улыбку, прищур сапфировых глаз и тонкой кисти в его ладони.
   Лексус через силу вынужден признать, что в их распоряжении чуть меньше недели. Каких-то уже шесть дней, которые пролетят как один. Ему не хочется соглашаться с цифрами. Если бы Лексус мог, то оставил бы Миру рядом с собой навсегда, но она – не изгнанница. Дома её ждёт семья, Эльфман, Лисанна и гильдия. Это Дреяра там может ждать только она да Громовержцы. Если бы они знали, что она собирается сделать, то точно бы пошли следом, а затем слезно бы уговаривали его собрать вещи и направиться в Магнолию. Лексус эгоистично рад тому, что Мира всё сделала по-тихому, никому ничего не сказала. Это дало Дреяру куда больше, чем Мира может представить. Наверное, она даже не осознаёт, насколько для него это важно. Ещё пару месяцев назад он бы даже не стал задумываться над этим, теперь же многое изменилось.
   - Этого и не будет, просто мне нужно научится понимать тебя, – Дреяру тоже нужно было многому научиться. Например, видеть больше и проявлять свои чувства. Ему нужно было учиться говорить. А это действительно сложно. Лексусу ведь никогда не приходилось высказываться, демонстрировать кому-то свой внутренний мир. Даже Громовержцы не были полностью в курсе, что творится у Дреяра под ребрами. Но он был готов показать этот мир Штраусс. Просто не знал, как именно это можно сделать.
   Ему приятно слышать, что Мира хочет того же, что и он – просто быть рядом, пока есть такая возможность. Лексус не хочет думать о последствиях, потому что те могут быть печальными. И он склоняется к варианту просто получать удовольствие от того, что происходит с ними сейчас.
   - Что за дела вообще такие? Почему ты не поужинал? Тебе силы нужны не меньше чем мне! – Лексус даже замирает от неожиданности, переставая поглаживать её ладонь своими пальцами. Она фыркает, а Дреяр медленно выходит из состояния ступора. - Если явятся разбойники, а ты свалишься в голодный обморок? Кто защитит меня? – конечно, не было никакой угрозы со стороны, и Лексус это прекрасно понимал. Он хотел было уже высказаться, когда до него дошло – Мира просто волнуется. Тут же перехотелось спорить и доказывать свою правоту. - Иди и поешь что-то, срочно! А потом мы будем решать вопрос со сном, – Штраусс командует, а Лексус едва сдерживается, чтобы не засмеяться – уж очень мило она выглядит со стороны. Лежит на кровати вся перебинтованная и ещё пытается раздавать ценные указания, строя из себя заботливую мамочку. Дреяру нравится. И он хочет её слушать, просто и правда кусок в горло не лезет. - Завтра, я проверю, чем ты там все же отужинал, понятно тебе?! – она выглядит почти сурово с этими своими приказами. Явно хочет напугать тотальным контролем. Лексус не боится, но умиляется с каждого её слова, сказанного такой интонацией.
   Он шумно выдыхает, после чего встаёт с кровати и наклоняется над Мирой. Та зевает, жмурится, и Дреяр считает это хорошим знаком. Блондин целует девушку в лоб, задерживаясь в такой позе на несколько секунд, а затем отстраняется.
   - Конечно, – он улыбается, а затем бегло целует мягкие губы, после чего выпрямляется. - Спи давай, я решу все вопросы, – Лексус мягко проводит пальцами по светлым волосам девушки, а после уходит на кухню, не стараясь хотя бы прикрыть за собой дверь. Ему кажется, что так будет правильнее – оставить прямоугольник тусклого света из коридора, чтобы Мира знала – он совсем рядом.
   На кухне Дреяр нехотя впихивает в себя одну шестую куска мяса только потому, что пообещал Штраусс поесть. И то потом едва сдерживается, чтобы не выплюнуть мясо в раковину. Нет, приготовлено вкусно, в меру специй и соли, просто Лексус совершенно не хочет есть. Какое-то время блондин проводит на кухне, приводя ту в порядок: моет посуду, складывает тарелки, расставляет по местам приборы. После того, как помещение выглядит совершенно чистым, Дреяр вытирает руки о маленькое кухонное полотенце, затем вешает его на крючок, что расположен на стенке рядом с холодильником, и возвращается в спальню.
   К этому моменту времени Мира уже спит, свернувшись клубочком на кровати. Дреяр не удерживается от желания и поправляет одеяло, прикрывая спину старшей Штраусс. После Лексус достаёт запасной матрац из-за шкафа и тихо кладёт его на пол прямо рядом с кроватью. В шкафу находится подушка, одеяло и комплект постельного белья. Дреяр весьма ловко справляется с задачей «постелить себе на полу», после чего стягивает с себя рубашку со штанами и заваливается на импровизированную кровать, шумно выдохнув. Он наконец-то чувствует себя уставшим и даже зевает, закрывая глаза.

   Он не сразу понимает, что происходит. Через сон чувствует, что сверху что-то падает. «Мира!». Имя лихорадочно бьётся в голове, и Дреяр распахивает глаза. Падение ему не приснилось. Штраусс видимо крутилась во сне, как итог – свалилась с кровати прямо ему на грудь. Лексус сдержанно выдыхает, после чего решает не возвращать девушку на кровать. Хотя, наверное, стоило бы. Но ему не хочется. Поэтому Лексус идёт наповоду у своих желаний – он мягко укладывает Штраусс рядом с собой, к себе спиной, прижимаясь к ней грудью. Мира теплая и совершенно мягкая. Рука Лексуса сама скользит по тонкой талии, перебирается на живот и притягивает к себе хрупкое тело ближе.
   Совершенно не хочется её отпускать. Совершенно точно не хочется с ней расставаться. Лексус знает, что придётся, но сейчас так сладко утыкаться носом в её макушку, спать рядом с ней, дышать ею. Никогда прежде ему не приходилось испытывать нечто такое к женщинам. И вот Судьба даёт ему такой подарок, чтобы в скором времени безжалостно отобрать.

[AVA]http://se.uploads.ru/meYLj.gif[/AVA][STA]возвращайся домой[/STA][NIC]Laxus Dreyar[/NIC]
Тают на ветру и что?
Мы разлетаемся на миллионы осколков.
Я тебя нашел из тысячи диких лун,
Мне нравится столько.

   Лексус не знал, как правильно описать их жизнь, но на ум приходило одно слово «семейная». Всё было обыденно, спокойно и правильно. Они засыпали и просыпались рядом, вместе готовили, занимались какими-то делами по дому и просто хорошо проводили время вместе. Совершенно другая жизнь, о которой Дреяр даже не мечтал, он и думать не смел, что может прожить так хотя бы день, но ему выпала целая неделя, где приходилось [не без удовольствия] носить красавицу на руках и отчитывать её, если удумала передвигаться по квартиры без его помощи, тревожа заживающую ногу.
  Мира оказалась прекрасной партией буквально во всех вопросах, которые волновали Дреяра. Она не лезла к нему без надобности с разговорами, тихонько сидела рядом и умилительно сопела в грудь Лексусу, когда они заваливались на не самую удобную узкую кровать.
   На самом деле рядом со старшей Штраусс почти всё вокруг казалось удобным и приятным. Любая мелочь, которая в обычный одинокий день заставила бы его выйти из себя, рядом с ней уже так не раздражала, не бросалась в глаза. Лексус чувствовал, как успокаивающе Мира действует на него. Чувствовал и не мог не привыкнуть к этому.
   Он прекрасно осознавал, что близится тот самый день, когда они попрощаются, а затем начнётся отсчёт дней до их следующей встречи. И кто знает, сколько утомительных часов насчитает внутренний счётчик. Дреяр старался не думать об этом, потому что это была та единственная вещь, которая действительно его выбешивала, и даже Штраусс было бы не по силам усмирить его внутренних демонов. Даже такого успокоительного, как её тонкие руки, было бы мало. Поэтому Лексус не думает. Оттягивает момент неизбежного и шумно выдыхает каждый раз, когда мысль на цыпочках прокрадывается в его светлую голову.
***
   Как-то Мира не слушается его [старается делать это нечасто, но натура не позволяет сидеть на месте – Дреяр понимает, он ведь такой понимающий] и принимается за уборку, пока он отлучается за продуктами. На ярмарке Лексус задумчиво блуждает между прилавками, разглядывает фрукты, ягоды и орехи. Хочет снова порадовать свою сожительницу. «Нет, просто свою…» - Дреяр не уверен, что имеет право называть её своей женщиной, а пока просто «своя» и не выходит за эти рамки. Ему нежелательно, дабы уменьшить количество боли на выходе.
   Когда он возвращается, она убирается. Лексус закатывает глаза и начинает её отчитывать. Штраусс выглядит виноватой с этой своей улыбкой, а затем грозится рухнуть на ровном месте. И он подхватывает её. Лексус никогда не замечал, чтобы Мира была такой неловкой. За все те дни, что они прожили вместе, она едва ли не каждый третий час ударялась об углы, спотыкалась о собственные ноги и обжигалась то об утюг, то о чайник, то о кастрюлю. Нет, Мира никогда не была такой неловкой. Это рядом с ним что-то внутри неё происходит. И Лексус даже не берется злиться на неё за это. Просто не может, потому что самому приятно знать, что именно он причина её смущенности.
***
   Но всё когда-нибудь заканчивается. И время играло против Дреяра. Мира стремительно шла на поправку, и он даже согласился с ней прогуляться по окраинам деревни, где они провели эту странную, но такую правильную, неделю. Штраусс казалась счастливой и довольной жизнью. И Лексус бы от души порадовался за это, если бы не одно «но» - ему нужно было отправляться дальше, ей же – возвращаться домой. Нельзя было задерживаться тут. Оба и без того вышли за рамки дозволенного. За Мирой рано или поздно отправится целый поисковый отряд из гильдии, Лексуса же никто не вспомнит.
   Вечер обещал быть тяжелым, если не сказать больше – невыносимым. И Лексус взял на себя ужин, позволив Мире заняться каким-нибудь своим делом, пока он сам суетился у плиты. Дреяр не следил за временем, хотя его глаза постоянно цеплялись за часы – мозг просто не мог отфиксировать минуты, не мог запомнить положение стрелок, поэтому в какой-то момент Лексус забросил все попытки. Он просто окрикнул Миру, и та появилась в дверном проёме.
   Сегодня был удивительно тихий день. Редкие фразы срывались с их губ и были всегда невпопад, поэтому Дреяр молчал, чувствуя особую неловкость. Они оба прекрасно знали, к какому разговору этот вечер их приведет. И она оттягивали этот момент всеми возможными силами. Только избегать этого всю оставшуюся жизнь было невозможно. И часы на стене мерно тикали, пока оба поглощали пищу. Лексус более усерднее, чем Штраусс. Ему казалось, что как только он перестанет жевать – неизбежное настигнет эту кухню, ворвётся в окно ураганом и поломает всё, что только можно поломать. Собственно, так оно и получилось.
    - Прошу… - её тихий голос, опущенный в стол взгляд и волосы, скрывающие половину лица, ясно дают понять, чего она хочет от блондина. «Нет, Мира. Молчи. Пожалуйста, молчи…». Но она не слышит его молебен, она выдыхает. – Вернись со мной…
    Дреяр знал, что она попросит об этом ещё раз. Знал, что разговора не избежать. И он, безусловно, чувствует себя просто отвратительно. Кусок в горло не лезет, и он медленно кладёт вилку на край тарелки, после чего закрывает рот рукой. Нужно что-то сказать, но Лексус боится повторить ошибку первого дня – сказать что-то не то и обидеть, сделать больно. Мира сидит на стуле и едва не плачет, а Дреяр… он просто не может дать ей то, чего она хочет. То, чего они оба хотят.
  - Ты знаешь ответ, - наконец-то выдыхает Лексус, после чего встаёт со стула и забирает тарелки. Ему нужно что-то делать, чтобы не начать что-либо крушить. Кажется, пространство и время вообще перестают существовать. Всё сводится к этому совершенно неудобному разговору про то, как им будет тяжело друг без друга. – Я не могу вернуться по многим причинам, но я бы хотел… - это он говорит уже куда-то в сторону раковины, принимаясь намывать тарелки почти с остервенением. – Просто не всегда мы можем получить то, что хотим. Сначала я должен пройти свой путь. Извини, что приходится говорить тебе всё это, Мира.
   Дреяр тяжело выдыхает и сжимает губы в тонкую линию, перекрывая воду. Он хотел бы остаться с ней, но у Миры есть место, где её ждут, где она действительно нужна. И Лексус не имеет права отбирать её у всех тех, кто нуждается в ней.
   Парень оборачивается и за один шаг приближается к Штраусс, а затем опускается перед ней на колени, берет за руку и прижимается к тыльной стороне ладони губами, нежно и трепетно, как он никогда до сожительства с ней не умел.
  - Всё будет хорошо, Мира. Слышишь меня? Это ведь не конец света, никто из нас не умирает, - и то было правдой. Однако и тоску друг по другу никто не отменял.

[AVA]http://se.uploads.ru/meYLj.gif[/AVA][STA]возвращайся домой[/STA][NIC]Laxus Dreyar[/NIC]
Моя маленькая Герда,
Я уже не нахожу места.
Я совсем из другой сказки,
Мне в твоей голове тесно.
   У Миры тонкие руки, тонкие пальцы и тонкая душа. Она соткана из доброты и света, но Лексус знает об этом чуть больше остальных, потому что… Просто потому что. Не бывает чистых людей – правда жизни, которая открыла ему в своё время глаза на многие вещи. Грешны все. И Мира не была исключением. Куда важнее было то, что Лексус готов был принять все её грехи, если она хотя бы попытается принять его собственные.
   Это был не совсем равный обмен, но Дреяр не мог отказаться от этой навязчивой идеи. «Прости, что я так много прошу у тебя», - думает блондин, не произнося ни слова. Он и правда думает, что хочет от неё невозможного – просто подождать. Эгоист до мозга костей, но… она не лучше. И Дреяр отчетливо чувствует это в каждом её следующем жесте, в каждом пропитанном тоской слове. Больно ли это? Есть немного. Только Лексус удачно умеет терпеть. Неплохой навык, приобретенный за время странствий.
  - Я не смогу без тебя там, - Дреяр тяжело вздыхает. Она не открывает ему новых страх и континентов. Лексус прекрасно знает, о чём толкует эта девушка. Сам испытывает нечто похожее. Но ему проще. Ему всегда будет проще, потому что он мужчина. Он априори показывает окружающим меньше своих чувств и переживаний. Никто не догадается, даже если Лексус внутри себя полезет на стену. Никто даже не заметит. - Ты нужен мне больше чем ты думаешь, - эгоист внутри Лексуса рад этому. Эгоисту нужна любовь и внимание Миры. Лексусу не нужны её слезы, лишь улыбка. Но он примет её любую, потому что именно так и поступают любящие люди. А за эту неделю Дреяр и правда научился любить. Почему-то ему казалось, что это занимает куда больше времени и сил. Но нет, он ошибался. Достаточно, чтобы рядом с тобой был нужный человек.
   Лексусу нечего сказать Мире, потому что врать и заставлять её во что-то поверить совершенно не хочется. Она делится с ним своей настоящей болью, и Дреяр глотает её с лихвой, потому что это их общие страдания, потому что он это заслужил. Стоит перед ней на коленях и старается дышать ровно. Больше ничего не бормочет, лишь прижимается губами к её тонким рукам. «Я люблю тебя, моя маленькая. Я правда люблю тебя». И разом вспоминает, сколько боли причинил ей за всю ту историю, что между ними текла день за днём. Сколько раз он расстраивал её, сколько раз обижал. Удивительно, что она терпела и даже не старается ему припомнить эти косяки. Наоборот, заставляет забывать об этом, оставляя после каждого своего взгляда внутри его лишь тепло и покой.
    - За эту чертову неделю, я поняла намного больше, чем за долгие годы в гильдии, - он не решается спросить, что именно Мира поняла для себя. Что мир жесток? Что счастье в мелочах? Дреяр нашёл в этих семи днях ответы на мучавшие его вопросы. Ответы, конечно же, были отчего-то очевидными и ужасно жестокими. К некоторым из них Лексус готов не был. Например, что он сам поджег мост, который мог привести его к Мире. Поджег желанием завоевать гильдию. Точка невозврата, с которой началось путешествие, была не просто исходной. Нет. Она была решающей. Именно в этот момент Дреяр начал отдаляться от Штраусс неимоверно быстро. Сначала даже не понимал этого, и Судьба решила указать Лексусу на то, чего он так упрямо не замечал все эти годы. «Дреяр, ты потерял самое ценное. Наслаждайся представлением», - вот что говорила ему Жизнь прямо на ухо, сладко шептала и действительно заставляла смотреть на женские слезы, к которым, как оказалось, у Лексуса слабость. Даже не так. У него слабость только к её слезам. - Я совершенно не понимаю, является ли мой приезд сюда правильным поступком... – она запинается, едва не проглатывает слова, пытаясь рассказать Лексусу что-то очень важное. Он молчит, не перебивает, просто слушает. Дреяр ужасно подавлен всем этим разговором. Конечно, сейчас было бы проще уничтожить кого-нибудь, стереть с лица земли, чем чувствовать, как от сердца отрывают целый кусок. - ... Или же я сделала только хуже? – мысль действительно была светлой. Наверное, Мира и правда сделала только хуже. Не ему. Он заслужил. Себе. Штраусс создала себе страдания своими же руками, прибегая к помощи пальцев Дреяра. Ему было отвратительно чувствовать себя причастным к её слезам. Порвал бы любого, кто заставляет её плакать, но чаще всего причиной слёз и являлся. - Нужен ли тебе такой "богаж" в виде меня?
   Лексус думает, что это ужасно глупый вопрос. Но вряд ли Миру это волнует. Она слишком подавлена, расстроена и совершенно не может здраво мыслить. Наверняка, ей тяжело. Буквально невыносимо. Дреяр знает, что девушки чувствует больше, шире, ярче. «Тебе ещё хуже, определенно», - думает Лексус и взращивает внутри себя особую ненависть к себе же.
  - Я просто... – она подскакивает на стуле резко и неожиданно. Лексус инстинктивно вскакивает на ноги сам, сразу становится выше её на добрую голову. Но кого волнуют эти мелочи? Если бы было можно, то Лексус бы остался перед ней на коленях, но не сейчас. Дреяру хочется верить, что «тот самый день» ещё наступит. - Я просто не представляю, что будет со мной, если вдруг с тобой что-то случиться... – она прижимается к нему, утыкается лбом в грудь, и блондин тяжело вздыхает. Это могло бы быть смешным заявлением при любых других обстоятельствах, но не при таких кошмарных. Рука ложится на её затылок в тот самый момент, когда раздаётся первый громкий всхлип. - Если ты не вернешься со мной... Позволь мне пойти с тобой, - Лексус не знает, насколько она отчаялась, раз готова бросить самых дорогих её сердцу людей – Лисанну и Эльфмана. Дреяр не может позволить ей совершить такую глупость, даже если она безумно этого хочет. Просто нельзя. У каждого в этом мире своё место, и сейчас Дреяр и старшая Штраусс не должны сидеть рядом друг с другом. Несправедливо? О да, вы даже представить не можете насколько.
    Лексус уходит в свои мысли так глубоко, что не сразу понимает – Мираджейн бьёт его по груди маленьким кулачком. Нет, не хочет сделать больно, просто от безысходности. Это нормально, учитывая, в какой ситуации находятся оба. А потому Дреяр не спешит её останавливать. Решает, что ей оно действительно нужно. Пусть бьёт, если ей хоть сколько-нибудь станет легче. Дреяр же думает, как может облегчить собственные муки. Да никак, собственно.
  - Если надо будет, я свяжу тебя и силой привезу туда, слышишь?! – угроза совершенно нелепа, и Лексус еле сдерживается, чтобы не сказать ей об этом. Ну правда. Это ж какие должны быть веревки, чтобы сдержать его силу, его неуёмную мощь? Просто Штраусс уже не знает, что делать. Понимает ведь – бесполезны любые слова и доводы, но всё ещё старается, пытается, делая им обоим ещё больнее. - Просто возьми меня с собой, - она всхлипывает, шмыгает носом, плачет и не может остановиться. Слова больше похожи на скулёж щенка, и Дреяр резко притягивает её к себе ближе, прижимаясь губами ко лбу.
   - Глупая, - тихонько выдыхает Дреяр, закрывая глаза и обнимая девушку перед собой своими мощными руками. Ещё неделю назад он боялся лишний раз прикоснуться, чтобы не сделать больно. Но понадобилось не так уж много времени, чтобы Лексус освоился и научился двигаться рядом со Штраусс совершено свободно. – Мы не навсегда прощаемся, уясни это, - он старается говорить совершенно серьёзно, но улыбка всё равно чуть пробивается в голосе. Просто эгоист берет вверх, радуясь, что она хочет остаться с ним. Прежде Лексус никогда не испытывал чего-то с кем-то взаимно, но с ней – получается. – Я вернусь к тебе домой, Мира. Просто не прямо сейчас, - пальцы путаются в белых волосах, и Лексус тихо выдыхает, а после резко подхватывает тело на руки и смотрит ей прямо в глаза. – А брать тебя с собой – это безумство. Как я могу украсть главное солнышко гильдии? Да, я негодяй, Мира. Но точно не вор, - он идёт с ней из кухни прочь, выходит в коридор, а после заворачивает в спальню, где уже садится вместе с ней на край кровати, усаживая девушку себе на колени.
   Руки сами обнимают её талию, и Лексус утыкается носом ей в ключицу. Уже такую родную и теплую. Он знает, что должен быть сильным и уверенным, потому что если не он, то больше некому. Дреяр несет небывалую ответственность. И, возможно, впервые рад этому. Штраусс не была тяжелой ношей, не была непосильным багажом. Нет. Она была его радостью, его смешинкой. Просто брать её с собой – это неправильно.
   - Слушай меня, Мира, - он говорит ей это куда-то в изгиб шеи. Просто так спокойнее и приятнее излагать свои спутанные мысли. – Ты – едва ли не единственная здравомыслящая, кто остался там. А потому кто-то должен присматривать за этими идиотами. Ты же знаешь, о чём я, - конечно, она знала. Не для кого это ужасной тайной не было. – А я вернусь к тебе, как только подвернется такая возможность. И не смей мне перечить. Я буду тебе писать, если хочешь… - Дреяр не был уверен, что Мира станет довольствоваться теми письмами, которые он присылал Эвергрин. Но, возможно, этого будет достаточно хотя бы первое время. Всё равно других вариантов у парня не было. – Могу пообещать, что как только мне понадобится помощь – ты получишь весточку. Так тебе будет спокойнее?
   Стал бы он просить помощи? Нет, конечно. Пообещать Мире луну с неба, лишь она перестала лить слёзы – запросто. Действительно притащить эту луну – проблемно, но Дреяр может попробовать.
   «Только не плачь, родная. Только не плачь…»

[AVA]http://se.uploads.ru/meYLj.gif[/AVA][STA]возвращайся домой[/STA][NIC]Laxus Dreyar[/NIC]
Мне в твоей голове тесно,
Я вот-вот да найду выход,
Мне поможет твой Smith & Wesson.
На столе сделай это тихо.
  - Обещай мне. Обещай, что это не пустые слова. И если это не серьезно, то лучше не говори ничего такого, только для того чтобы успокоить меня, - Лексус задумывается о серьёзности, её слезах и чем-то ещё невозможно важном. Мира ведь права. Ему не стоит разбрасываться такими словами. Только вот отчего-то пообещать всё равно хочется. Когда-нибудь чудо произойдёт, если верить в него всем сердцем. Дреяру кажется, что случится это нескоро. Просто гадкое предчувствие, о котором совершенно не хочется говорить. Блондин кивает. Он готов пообещать, потому что это правда, потому что эта самая правда может её успокоить. Ясные сапфировые глаза смотрят прямо в душу. И Дреяр не смог бы солгать ей, даже если бы захотел. Но Мираджейн невозможно везет – он и правда не склонен врать.
   В их спальне тепло и уютно. Спокойствие скользит по стенам, спускается на кровать и обволакивает Дреяра с ног до головы. Он обнимает Миру нежно и бережно, поддавшись моменту слабости. Сейчас можно дать себе небольшую передышку и не держать лицо так, словно через секунду нужно отправляться на уничтожение врага. Дреяр, может, чертовски силён, но всё-таки он – о, чудо! – тоже человек. Неразумный, местами агрессивный, но человек, способный на хорошие чувства.
   Дреяр знает, как тяжело прощаться. Например, когда он был изгнан из гильдии – пришлось прощаться с Громовержцами. Боже, вот же каторга была. Дреяру до сих пор иногда мерещатся всхлипы Эвергрин – столько горькими те были. Лексус не переносит слезы женщин, какие ему хоть сколько-нибудь дороги. На первом плане теперь Мира и Эв. Лексус проводит рукой по белым волосам старшей Штраусс. Да, определенно, Мира на первом месте.
   - Нет, Дреяр, ты идиот, - она наконец-то улыбается, а Дреяр искренне верит, что говорит правильные вещи. Пусть уж лучше она будет называть его идиотом с этим привлекательным изгибом губ, чем плакать ему в грудь, плечо или ещё куда. Лексус инстинктивно проводит пальцами по её щеке, стирая мокрые дорожки от недавних слёз. Ну и как простить себе её истерику? Как заставить себя принять эти воспоминания со спокойным сердцем? Для Лексуса вообще открытие, что у него это самое сердце есть. - Я была бы рада получать от тебя письма, рассказы о том, что с тобой происходит, я бы с радостью их читала и хранила бы. Но если вдруг у тебя не найдется для меня слов, то пиши просто, что ты жив, здоров и цел, - он сдержанно кивает, выдыхая в ярко выраженную ключицу. Да, Лексус немногословен. Это не для кого не было новостью. Но всё-таки написать несколько слов для девушки, которая искренне будет ждать от него новостей, он в состоянии. В светлой голове появляется одна просьба, но Дреяр пока не решается её озвучить. - -Ты наглый лжец, Дреяр! – от такого неожиданного заявления Лексус вскидывает голову и смотрит прямо на Штраусс, чуть прищурившись. Ему даже интересно, что она хочет сказать этой фразой. - Мы оба знаем, что ты не напишешь мне об этом, не позовешь с собой, где будет опасность, - Лексус не находится со словами. «Она меня знает!». Нет, серьёзно. Она действительно его знает. Он бы никогда не позволил себе осознанно подвергнуть её опасности. Взгляд его перестаёт быть изумленным и наполняется нежностью. - Ко всему твоему набору, ты все-таки еще и вор. Наглый лжец и вор, - а вот здесь Дреяр всё-таки хочет поспорить, ведь он ей только что говорил обратное. Лексус не был хорошим человеком – это точно. Просто Мира искала-искала в нём что-то положительное и всё же нашла. Но даже со всеми недостатками, которыми Дреяр был переполнен, вором он себя не считал, однако было интересно, как Мира собирается аргументировать свою позицию. – Ты бессовестно украл мое сердце, - Лексус шумно выдыхает, глядя на неё снизу-вверх. А вот Штраусс отводит взгляд своих ясных голубых глаз в сторону, явно смущаясь собственного откровения. Она наклоняется и тыкается носом куда-то в изгиб шеи Дреяра, но он не спешит её отталкивать. И первые несколько минут даже ничего не говорит, размышляя над тем, сколько эти слова для Штраусс значат.
    Ответ очевиден – много. И Лексус обещает себе начать разбираться в чувствах в принципе. Просто чтобы понимать Миру лучше. Кажется, им обоим это пойдёт на пользу, если Лексус просто приложит некоторые усилия в этом вопросе.
   - Только не говори никому, что я пишу тебе, ладно? – пальцы путаются в белых волосах на затылке Штраусс, пока Дреяр смотрит в стену за её спиной. – Не хочу, чтобы они думали, будто я через тебя хочу подмаслиться и снова оказаться в гильдии. А они могут так подумать, будем честными, - не все могли простить Дреяра за такой короткий срок, и он это прекрасно понимал. Аналитика не была его сильной стороной, но всё-таки шевелить мозгами Лексус умел. После этих слов он снова замолчал.
   Перед глазами у него снова начали мелькать картинки собственных ошибок во всей их красе: решения, которые стоило не принимать; лица, перекошенные страхом и непониманием; собственные чувства, которые больше напоминали деготь. Мира не должна была признаваться ему в чём-либо, потому что он не заслужил. Но Лексусу захотелось стать достойным её. Хотелось стать лучше, потому что она того заслуживала – настоящего мужчину, а не сундук с ошибками прошлого.
  - Клевета, Мира! – Дреяр почти обиженно фыркнул. – Как тебе не стыдно? Я же сказал, что не вор! – возмущаться у Лексуса выходило до безобразия плохо. Но он хотя бы пытался как-то разрядить обстановку перед тем, как снова сделать её немного неловкой. – Это была не кража, леди Штраусс. Это был обмен…
    Глупо было спорить с тем, что Мира запустила свои пальцы ему прямо в душу и извлекла на свет что-то светлое, то немногое, что у Дреяра от души осталось. Странно это было и совершенно непривычно. Из-за этого Дреяру хотелось ежиться. Он разрывался между желанием сбежать и прижать Миру к себе покрепче. Возможно, стоило сказать что-то ещё, но Лексус не нашёлся со словами.
   Он ясно понимал одно – завтра утром он встанет пораньше, оставит Мире записку с деньгами и уйдёт, потому что второго разговора не выдержит, потому что вид её слёз снова больно ударит его прямо в солнечное сплетение. Дреяр знает – она рассердится, поругается, но поймёт его, а после вернётся домой. А затем и он как-нибудь вернётся.
   Но должно пройти какое-то время, а Лексус должен искупить свои грехи.
   «Я буду стараться, Мира. Я правда буду стараться…»

[AVA]http://se.uploads.ru/meYLj.gif[/AVA][STA]возвращайся домой[/STA][NIC]Laxus Dreyar[/NIC]
Моя маленькая Герда,
Нам пора кончать разговоры.
Это кончится всё плохо,
Я совсем из другой сказки.

   Лексус не сторонник тихой и размеренной жизни. Он вообще не уверен, что у него могло бы выйти это, однако смотрит на Мираджейн и понимает – попробовать стоило бы. Чтобы она вот так сопела у него под боком, а он бы будил её мягкими поцелуями. Не было в его жизни столько нежности. До её внезапного появления. Дреяр жесткий и молчаливый, однако у Миры на руках все карты, чтобы убедить его в обратном. Странная штука – жизнь. Очень странная.
   Она прижимается щекой к его ладони. Говорит о том, что все в гильдии уже и думать забыли о его грехах. Дреяр не берется спорить хотя бы потому, что это отчасти бесполезно. Он не поверит в это, пока сам себя полностью не простит. Внутренняя борьба внутри кипит, бурлит и ранит изнутри. Но Судьба благосклонна – позволила грешнику взять передышку и перевести дыхания, а Миру послала в качестве лекаря. Жизнь показала, что каждый из них делал свои перевязки. Лексус – физические; Мира – душевные. Хорошим она лекарем оказалась, ругать её не за что.
   Но нужно ли будет им двоим это в итоге? Дреяр жадно вглядывается в черты её миловидного лица, запоминает каждую черточку. Красивые изгибы, выделенные скулы, длинные ресницы и эти сапфировые глаза – настоящая драгоценность, ничего не скажет. Нет ничего удивительного в том, что Мира – первая модель «Волшебного Еженедельника». На такую красавицу все хотят любоваться. Однако Дреяру всё равно повезло больше чем тем зевакам, которые пускали похотливые слюни на глянцевые страницы. Блондин любуется её душой. Та у Миры неидеальна. Она человек со своим багажом. Прекрасных, во всех смыслах, людей не существует. Изъяны есть у всех. И Лексус видит их в Мире так же, как и она видит их в нём. Важно другое – он любит эти изъяны. Он влюблён в её душу, в саму суть.
   Она целует его нежно и бережно. Дреяр учится читать между строк – Мира хочет сказать этим жестом больше, чем могут слова. Там чувства, которые нельзя описать, их нельзя выразить. И у Дреяра в горле почти саднит от невозможности подобрать нужные буквы, чтобы сложить их в правильное признание – ответ на эти прекрасные действия. Не существует в алфавитах таких знаков. Всё это поддаётся лишь действиям.
   - Я обязательно тебя дождусь, – Лексус верит каждой букве. Каждому её слову. Просто заочно знает – будет держаться за это обещание, даже если в итоге оно сломается, даже если всё будет совсем не так, как они сейчас думают. Просто человеку необходимо во что-то верить, и он будет верить в неё так же, как она верит в него. Это действительно обмен, самый натуральный, без каких-либо подвохов. Он вручил ей самое ценное, что у него было – сердце. Она ответила ему тем же.
   Они так и засыпают вместе на этой узкой кровати. Их обитель сужается до размеров не самой удобной койки, но Лексусу другого не надо. Он бережно прижимает старшую Штраусс к себе, укрывая их двоих одеялом. Желание запомнить этот момент на всю жизнь растёт в грудной клетке с каждой секундой, и в горле у драконоборца саднит. Он не позволяет себе впасть в уныние всего лишь по одной причине – вера, что всё это далеко не конец.
   Сон накрывает Лексуса подобно одеялу, которым он сам их двоих и укрыл. Теплое хрупкое тело рядом согревает и промерзшую до костей душу. Дреяр мягко водит пальцами по белым волосам, впитывая эти ощущения покоя и уюта. Ему хорошо. И он ценит каждый миг, проведенный рядом с Мираджейн. Очень хочется, чтобы она тоже ценила и берегла это. Другого у них просто пока быть не может.

   Он и правда просыпается раньше. Смотрит на спящую девушку и поджимает губы. Вот-вот произойдёт что-то по сути ужасное, отвратительное, противоречащее правильному течению событий. В голове у Дреяра только одно слово – «надо». И парень ненавидит его всей своей на самой светлой душой. Жгучая ненависть к реальности сменяется смирением, когда Дреяр поправляет одеяло на её плече. Не дай бог без него замёрзнет и простудится! Лексус чувствует себя человечным. Она добавила в него какую-то функцию, отвечающую за новое восприятие этого мира. И Дреяр…благодарен.
   Только выразить это сейчас совершенно не может. Нет у него такой возможности. Вместо этого он аккуратно покидает кровать, стараясь не разбудить девушку. Ведь если она проснётся, то никто из них не справится с тем, что должно произойти – с расставанием.
   Вещи собираются совершенно автоматически. Сумка заполняется необходимым в считанные минуты, а сам Дреяр застегнут на все пуговицы черной рубашки и плащ накинут на широкие плечи. Он вешает привычные и родные наушники на шею, а после закидывает сумку на плечо, стоя рядом с кроватью. Мираджейн выглядит умиротворённой и спокойной. Но Лексус знает, что её пробьёт на слезу, как только проснётся и осознает – ушёл. Выбора у Дреяра нет. Он бы и хотел схватить её за плечи, тряхануть пару раз и прокричать «Давай! Сделай это ещё раз! Останови!». Только ненавидел бы себя за это. Потому желание поселяется в солнечном сплетении и не даёт даже звука выдавить из сдавленного сожалением горла.
   Вместо звуков Дреяр оставляет на столе записку с деньгами и ключом. Сухое содержание, ведь он не умеет делать такие вещи красиво. Лексусу ещё ни разу не выпадала такая «возможность» - прощаться с тем, от кого совершенно точно не хочется уходить. Лексус Дреяр не плачет, но тоску никто не отменял.
   «Владелец живёт напротив. Отдай ему деньги и ключ». Дальше шло несколько зачеркнутых слов. Дреяр просто не был уверен, что может подобрать по-настоящему правильные, а потому черкал и черкал, не опасаясь, что чернила вот-вот кончатся. «Я обязательно вернусь к тебе. Не знаю, когда это произойдёт, но я точно вернусь». Мягкий знак на конце слова смазался от резкого движения руки – отпечаток остался на ребре ладони. Дреяр даже не попытался его стереть. «Только береги себя, Мира. Очень тебя прошу».
   Ведь его может не оказаться рядом в самый важный момент, и тогда бы Лексус себе этого точно не простил. Слишком большой оказалась бы потеря, и вряд ли бы он хоть когда-нибудь смог бы оправиться. Впрочем, он уверен, что с Мирой может произойти нечто подобное, если пострадает и он сам. Поэтому в конце была небольшая приписка более мелкими буквами.
«А я буду беречь себя и не лезть на рожон»
   Впрочем, этого, наверное, было достаточно, чтобы успокоить юную дьяволицу.
   Тяжелый шаг, скрип двери, а затем в квартире снова воцарилась тишина, уже не такая уютная. Просто тишина. Лексус Дреяр действительно ушёл, оставив Мираджейн Штраусс. Только оставил он её не одну. Блондин поделил с ней на двоих какую-то призрачную надежду на хорошее будущее. Куда более важно – общее будущее.