[STA]возвращайся домой[/STA][AVA]http://se.uploads.ru/meYLj.gif[/AVA]
Я одинокий волк, где-то бродит моя стая.
Рядом никого, но все читается в оскале.
Это приговор, и сильный слабого раздавит,
Объявив его.
   Тот месяц, перечеркнутый неверными решениями и чужой болью, стал для Лексус Дреяра решающим. Многие поступки согильдийцев открыли ему глаза, заставили его иначе смотреть на некоторые вещи. Например, что сила - это не только магия и способности. В первую очередь, сила - это твоё сердце, возможность чувствовать. Дреяр искренне не понимал, почему было так трудно увидеть и понять это раньше. Может, это было связано с тем, что он потерял отца. И утрата ударила по нему куда сильнее, чем казалось на первый взгляд. А может ему не хватало чего-то под рёбрами. Возможно, он не умел просто быть таким, как они все, а потому выбрал не ту дорогу.

   Тогда Лексус даже возмущаться не стал, потому что это было справедливо. Парень наломал много дров и не имел права носить знак гильдии. Посмел причинить столько боли людям, которые на самом деле никогда не делали блондину ничего дурного. Наоборот, "Хвост феи" был семьёй, а младший Дреяр оказался злостным нарушителем всех ценностей, что так трогательно оберегал Макаров. Странно, но тогда блондин отчетливо понял, как сильно походил в своих решениях на отца, который бросил его. Понимание задело, высекло внутри какой-то знак несогласия. Лексус отказывался принимать за истину, что душа у него такая же тёмная, как у Ивана.
   Наверняка, Макаров так не думал. И Лексус хорошо понимал это. Изгнание, конечно, было наказанием, но так же это был шанс, возможность вновь обрести себя. Выбрать из множества дорог ту, что будет правильной и единственно верной. Больнее всего было оставлять Громовержцев одних. Когда они прощались, то Эвер плакала, а это совершенно не шло её личику.
   Дреяру было физически больно отворачиваться, закидывать сумку на плечо и идти в сторону вокзала, слыша крики Громовержцев о том, как всё это несправедливо. Радовало одно - эти ребята были прощены семьёй, и им было место под крышей "Хвоста Феи". Им не грозили никакие взыскания, и Лексус считал, что это очень милостиво. Младший Дреяр, как их предводитель, должен нести за них ответственность. И он несёт.

   С тех ужасных событий, которые заставили Дреяра пуститься на поиски приключений, прошло чуть меньше месяца. За это время на долю Лексуса выпало повидать всякое. На его пути встречались путники со своими проблемами, страданиями и горем, а Дреяр бросался помогать каждой нуждающейся душе, если помощь была в его силах. В такие моменты чаще всего Лексус испытывал жуткую тоску по дому, которого ему так не хватало.
   Да, ему и правда не хватало Громовержцев, шумной гильдии и деда. А ещё ему не хватало её. Только в этом Лексус не мог признаться себе даже в закромах своего пыльного сознания. И было проще бросаться в задания разного рода, чем признавать свою зависимость от гильдии. Когда непреодолимая грусть заполняла широкие легкие, он писал письма своим Громовержцам. А те весьма быстро отвечали, потому что действительно ждали от него любой весточки.
   Те письма, что он получал от Эвер, Фрида и Бикслоу, Дреяр бережно хранил небольшой стопкой среди своих вещей, потому что эти строчки были дороги сердцу. Например, в письмах от Эвер всегда кое-где чернила были размазаны - верный признак несдержанных слёз, которых быть не должно было. И Лексус в каждом письме говорил ей что-то в роде "хватит плакать, письма выдают тебя с головой". Приказы командира не обсуждались, но могли нарушаться где-то ночами под одеялом. Лексус знал это. И хотел прекратить подобное. Только вот не всё было в его силах.
   Младший Дреяр осознавал, что дед не позволит ему вернуться в ряды гильдии, даже если Лексус придёт с повинной, будет стоять на коленях и умолять. Да и пока у парня было чувство собственного достоинства. Так что проситься домой не стал бы. Да, возможно, это была детская гордость, но поступиться ей Лексус никак не мог. Однако чувство тоски взяло верх, и Лексус задержался в деревне, что располагалась вблизи Магнолии. Небольшое поселение, в котором хорошо шли дела, если не считать мелких преступников, с которыми Лексус решил разобраться.
   И только спустя четыре дня до него в баре дошли слухи про ужасное чудище, которое не даёт местным жителям спокойно существовать на этой грешной земле. Дреяр сидел в баре, когда мальчишка лет семи по имени Мик влетел в трактир и дернул молодого парня за локоть. Лексус знал его, познакомился в первый день, как только оказался в родных краях. Парниша подсказал, у кого можно ненадолго снять квартиру.
   - Лексус! - он кричит, нет, почти орёт так, что у блондина закладывает уши. Дреяр ставит бокал на стол и смотрит на него сверху-вниз. - Чудище вчера снова убило одного из старцев. Сделай с этим что-нибудь! Пожалуйста... - парень закрыл лицо руками и всхлипнул. Лексус стиснул зубы. "Наивно решил передохнуть. Ну конечно..." - Дреяр тяжело вздохнул, а после резко допил содержимое кружки. Пальцы растормошили волосы на макушке пацана.
   - И где это чудище? - мальчишка судорожно принялся объяснять Дреяру, куда неизвестный зверь держит свой путь после каждой своей вылазки. Лексус выслушал, кивнул, а после заплатил бармену и вышел.

Девочка-температура
Бросила меня об пол.
Я-то думал, что ты дура -
Это меньшее из двух зол
   Протоптанная дорожка уводит Лексуса куда-то вглубь. И он просто старается ни о чём не думать, только о чудовище и методах расправы. Только мысли всё равно возвращаются по тропинке назад, в Магнолию, где в шумном здании распивают алкоголь, который она разливает. Лексус помнит, как следил за ней со второго этажа, перегнувшись через перила. Помнит, как она, ещё до смерти Лисанны, дразнила Алую, а он - сидел и слушал музыку, изредка бросая раздраженный взгляд в сторону двух девчонок. Помнит, как повёл себя, словно последняя сволочь, отказав в помощи, которая была нужна гильдии, семье.
   Возможно, она - личная причина, почему он не может вернуться. Дреяр испытывает очень противоречивые чувства по отношению к старшей Штраусс. И это добивает его окончательно. Иногда он рад своему изгнанию, иногда готов выть в голос. И никак не может осознать, чего в нём больше, какие чувства способны одержать верх в этой суровой борьбе.
   - Да где же он, чёрт побери! - Лексус несдержанно рычит и резко останавливается. Иногда нужно только поворчать, чтобы появился какой-то результат. А результат впечатляющий. На земле валяется огромная туша чудища. Зверь был действительно силён. Дреяр выдыхает и прикидывает, какой маг мог расправиться с этим монстром. Блондин медленно обходит мёртвое "тело" по дуге, когда замечает виновника "торжества". - Какого...?
   Привалившись спиной к камню, на земле лежала Мираджейн. В первую секунду Дреяр просто замер вкопанным изваянием, поджав губы в тонкую линию. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы понять - она разобралась с проблемой. "А ты снова не пришёл на помощь, да-да. Потом помучаешься совестью", - внутренний голос всегда ехидный и противный.
   Он оказывается рядом с один присест, стягивает плащ с плеч, чтобы укутать её. На самом деле попадаться ей на глаза не хочется, но у Дреяра на самом деле нет особого выбора. "Чёрт, Мира, какого хрена...?" - он молчит, поджимая губы и подхватывая тело на руки. Она одета не в привычные платья, а в простенькую кофту и штаны. Но Дреяр даже не обращает на это внимания, просто делая заметку у себя в голове, что выглядела она не как обычно. Штраусс без сознания, но дышит, и Лексусу делается от этого немного легче.
   Он выходит с ней из леса и замирает на небольшом пригорке. Солнце лениво ползет к линии горизонта, и Дреяр машинально отмечает, что здесь красиво. И Мира бы тоже оценила, если бы только могла. Лексус вздрагивает, а затем спешит со своей ношей к деревне, в ту маленькую квартирку, которую решил снять здесь на время. Никакого монстра больше нет, а значит и опасаться больше нечего.
   "Главное, чтобы с тобой всё было в порядке," - думает Лексус, уверенно вышагивая по дороге. Солнце провожает его спину последними лучами, а после и вовсе прячется, уступая место приятным сумеркам.

   Дреяр устраивает её на узкой кровати, бегло осматривает тело на наличие серьёзных повреждений [под одежду лезть не решается]. Но вывихнутой лодыжки ему хватает с лихвой. Дреяр пользуется холодным компресом, который прикладывает к правой ноге старшей Штраусс, а после бинтует стопу, чтобы зафиксировать её в одном положении. Теперь ей какое-то время противопоказано передвигаться без посторонней помощи и таскать тяжести.
   "Боже... ну и что мне сказать тебе, когда ты придёшь в себя?" - Лексус тяжело вздыхает и откидывается на спинку стула, который поставил специально поближе к кровати. В голове у громового драконоборца полный хаос, беспорядок, настоящая разруха. И бросить её нельзя, и разговаривать с ней тоже будет тяжело. С этими тяжелыми мыслями он и погружается в спасательную темноту. Несколько часов какого-никакого сна лишними не будут.

[STA]возвращайся домой[/STA][AVA]http://se.uploads.ru/meYLj.gif[/AVA]
Пусть даже не будет лета, не будет света,
листья упадут с деревьев, станет серым небо,
станет старым город,
полечу вниз, держась за ветки.
пусть расстреливают меня метко.
пусть больше не будет мира, не будет меня.
но в твоих глазах не будет сыро,
не будет мига,
чтоб на глазках твоих было сыро,
ведь твоя улыбка - это мило.
   - Не оставляй меня... - такая тихая и слабая просьба. Лексус шумно выдыхает, касаясь рукой пальцев Штраусс. Не может он её оставить, да и не хочет. Хотя должен бросить её и исчезнуть, если смотреть на ситуацию с определенной стороны. Но Дреяр просто не простит себе, если посмеет раствориться где-то за линией горизонта, оставив её одну в этой квартире.
   Лексус представляет, как она открывает глаза, пытается встать - не может и падает. Зовёт своего "спасителя" на помощь, но в ответ ей лишь сухая тишина. Наждачной бумагой отсутствие ответа режет нежную надежду. И она плачет, безутешно размазывает слезы по щекам, давится всхлипами. У Дреяра очень хорошо отпечаталась в голове картинка плачущей Мираджейн. И до сих пор он не может себя простить за это. А ведь был тому причиной. Эгоист с большой буквы.
   Нет, Дреяр просто не может допустить, чтобы это снова повторилось. Он не хочет, чтобы она плакала. Мира не должна. Она ведь олицетворяет собой гильдию - такая добрая и улыбчивая. А он, сволочь, посмел довести старшую Штраусс до слёз. Да, определенно, Лексус заслуживал ненависти окружающих в свой адрес. И даже не смеет это отрицать.
   Но он остаётся рядом с ней, засыпает тоже рядом, сидя на стуле. "Никуда мне от тебя не деться, Штраусс", - думает Лексус напоследок.

   Лексус просыпается от слабого стона. Глаза распахиваются сами собой. Дреяр подрывается на своём стуле и приближается к Мире. Она тяжело дышит, хотя видно, как ей тяжело даётся любое движение. "Лежи, дурёха," - думает Дреяр, а затем поднимается и уходит на кухню за ещё одним холодным компрессом. За окном начинает светлеть. Ночь медленно отдаёт свои права утру. Лексус стискивает зубы и возвращается с холодным мокрым полотенцем обратно в спальню.
   К этому моменту Штраусс уже сидит на кровати. Дреяр прикладывает огромные усилия, чтобы не накричать на неё прямо сейчас, но всё-таки сдерживается и просто подходит ближе, после чего берет её за плечи и заставляет вернуться в исходное положение.
   - Это все-таки ты?! - Лексус так и замирает рядом с кроватью, всё ещё держа хрупкие плечи своими руками. "Разглядела в темноте, да, Мира?". Дреяр опускает глаза и поджимает губы, не зная, что ответить. Это и правда он. Тот самый предатель, который попытался испортить им всем жизнь в гильдии. Только вот Дреяру становится неловко от взгляда, который он ловит. Нет злости, обиды или ещё чего-то такого. Низа капли. И это вгоняет в ступор, заставляет хмуриться. Дреяр просто не понимает. - Я рада тебя видеть, - она улыбается ему широко и доверчиво, как умеет только она. И от этого где-то под ребрами у Лексуса становится тепло.
   Но в следующую секунду Миру скручивает почти пополам из-за боли в рёбрах, и Дреяр сухо матерится себе под нос, после чего вновь заставляет Штраусс выпрямиться на кровати. Ему не хочется оттаскивать её в местную больницу, потому что та не особо хороша, а до Магнолии всё-таки далековато. "Конечно, можно отнести её на руках. Это не проблема, но ребра - это не шутки...". Лексус садится обратно на стул, а затем придвигается ближе и аккуратно кладёт мокрое полотенце на гладкий лоб Штраусс.
   - Какого хера одна попёрлась вообще? И чего Эльфмана с собой не взяла? - Лексус недовольно бубнит, а после замирает на секунду. Нужно осмотреть ребра на предмет переломов. Он ведь под одежду к ней так и не полез. - Разрешишь осмотреть тебя...под кофтой? - нет, это было не домогательство. Но почему-то Лексусу показалось, что именно так это и прозвучало. - В смысле, нужно убедиться, что нет переломов. Я обнаружил вывихнутую лодыжку и сделал тебе перевязку. Пару дней тебе нельзя много ходить и желательно не передвигаться без посторонней помощи, - Дреяр не смотрит на неё, потому что всё ещё ощущает какую-то неловкость. Они не должны были встречаться. Это как-то неправильно.
   Рассвет занимается за окном. Первые лучи начинают медленно ползти по полу, и Лексус внезапно понимает, что вот она - та самая Мира, которая приходит к нему во снах ночами. Та самая Мира, которая заставляет его сердце биться чаще. Та самая девушка, ради которой теперь Лексус готов снести горы. Единственная, кто верила в него до самого конца, а он не оправдал её надежд. Всё разбил и разрушил. Никакой Лексус не герой.
   - А лучше, конечно, врача бы вызвать... - снова бормочет Дреяр, глядя куда-то в сторону. - Я всё-таки не профессионал, - хотя все члены гильдии "Хвост Феи" неплохо оказывали первую помощь, потому что работа обязывала. Они умели делать перевязки, зашивать раны и выбирать правильные дозировки обезболивающего. Действительно нужные знания. И сейчас те очень пришлись кстати.
   "А ведь она тебе рада, Лекс", - внутренний голос ехидно смеется, а Дреяр ещё сильнее сжимает губы. Она не должна радоваться. Ненавидеть - да, но вот улыбаться из-за того, что именно он притащил её из леса в деревню - нет. Кто угодно, только не он. "Господи, Мира, хватит быть такой наивной...".

[STA]возвращайся домой[/STA][AVA]http://se.uploads.ru/meYLj.gif[/AVA]
Не старайся понять меня,
Говори, что я демон,
Но не пытайся менять меня,
Ведь это гиблое дело.
   Она - неокрепшая веточка вишни. Она - аэростат. Она - хрусталь и вата; сломается и растает. Лексусу проще не дышать, чем касаться её. Любым движением боится доставить больше боли. Дреяр чувствует себя неуклюжим медведем рядом с ней. Он хорош в грубой работе, а вот в той, что требовала мягкости - слабость Лексуса. А потому его всё это напрягает. Не потому, что Мира доставляет ему какие-то дополнительные хлопоты [они ему в радость], просто боится сделать хуже.
   А ведь Лексус ничего не боится. Как глупо тушеваться из-за какой-то девушки, но Дреяр тушуется.
   – Он, ушел с Эвер на задание. - Дреяр на секунду замирает, вслушиваясь в слова старшей Штраусс. "Эвер и Эльфман? Это что ещё за новости? Быть того не может," - блондин фыркает и складывает руки на груди, сидя на стуле. Только Мира говорит на полном серьёзе, не шутит. Не то, чтобы Лексус был против такого интересного союза, но всё же блондин никак не ожидал, что Эвергрин выберет себе в напарники по жизни кого-то в роде Эльфмана. Она всегда была девушкой утонченной и придирчиво относилась ко всем в округе, а Эльфман был... У Дреяра подходящего слова не было, зато Эвер могла бы спокойно назвать среднего из Штрауссов "деревенщиной" и, возможно, была бы права. - А я… не могла же я, бросить людей этому зверю на корм. - Дреяр грузно выдыхает, переводя взгляд на Миру. Всё ещё слишком добрая. "Ну и какого черта ты так смотришь на меня, Штраусс?" - на секунду у Дреяра внутри словно взрывается какой-то динамит, но в следующий миг Лексус берет себя в руки. Он не злится на Миру, он злится на Эльфмана и всех остальных. Нельзя было отпускать неокрепшую дьяволицу одну. Прошло меньше месяца с тех пор, как она впервые после затяжной депрессии по поводу Лисанны перевоплотилась. Да, она одержала победу над Джастином, но ведь в этом и есть вся соль. Старшей сестре пришлось выложиться на полную катушку, чтобы справиться с Фридом. Это отняло слишком много сил. И теперь после такого всплеска и длительного перерыва у Миры кто-то должен быть для поддержки. Да, он сильна, но это не значит, что Штраусс может справляться со всем самостоятельно.
   - Знаешь, мне плевать, что ты маг S-класса, - Дреяр фыркает, всё ещё глядя в глаза девушке. Даётся тяжело. Но Лексус считает, что конкретно сейчас должен высказаться, потому что неизвестно когда ещё у него будет такая возможность. Удача улыбнулась ему, и Судьба свела их вместе. Или удача улыбнулась только Мире? Или это вообще была не удача? "Ты ведь не удивлена увидеть меня, да?". Мысль проносится по нервным соединениям резко и внезапно, но Дреяру всё ещё нужно донести до Миры другую идею. - Не смей больше ходить одна. Неизвестно, сколько бы ты там ещё провалялась, если б я не оказался рядом, - рычать не получается, хотя надо бы. Голос всё равно какой-то спокойный. Может, это связано с тем, что Лексус рад найти её и уберечь от валяния на холодной земле. Но всё равно хочется отчитать светловолосую волшебницу, чтобы она больше не делала таких глупостей.
   – А что ты тут делаешь? И где мы вообще? - Лексус усмехается. Да, действительно. Стоило рассказать Мире, где они находятся, и почему он приволок её именно сюда.
   - Ну... недалеко от Магнолии. Деревня откуда, видимо, пришёл заказ в гильдию, - Дреяр тихо выдохнул и снова посмотрел в сторону окна. - Пришлось задержаться. Тыт что-то в роде повышенной преступности. Я снял квартиру, - признаваться в том, что Дреяру неосознанно хотелось побыть рядом с домом, было стыдно. Признавать свою зависимость от чего-то - это сам по себе уже большой шаг, но блондин не был на него готов. - Отнёс бы тебя в больницу, да медицина тут хромает, да и ночью хрен кого дозовёшься, - собственно, это правда. Услугами местной шатающейся из стороны в сторону клиникой никто не пользуется. И Дреяру не хотелось бы подвергать жизнь этой девушки ещё большой опасности от обвала здания, например.
   - Да… Конечно, я не против, сама же я это сделать не смогу. - где-то в глубине души блондин надеялся, что Мира пошлёт его с такими предложениями к чертовой матери, но она вопреки всем ожиданиям даёт добро на осмотр. И Лексус сжимает губы в плотную белую линию, а после аккуратно пересаживается на кровать, поближе к хрупкому изможденному женскому телу. - Ты справишься, я верю. - её пальцы, такие тонкие и хрупкие, ложатся на его колено. И это выглядело бы почти комично, если бы внутри у Лексуса не билось напряжение сквозь ребра. Рука Миры выглядит совершенно детской на мощной ноге Лексуса. В любое другое время его бы это позабавило, но не сейчас. - Давно я так не получала, даже не привычно совсем. - она смеётся, а блондин едва сдерживается, чтобы не назвать её дурой. Хотя Мира дура. Смеяться над тем, как огребла по самое "не хочу". - Ты прости меня, я не хотела создавать тебе хлопот. Мне правда жаль.
   А вот здесь Лексус усмехается, после чего аккуратно задирает кофту Штраусс. Он не краснеет только благодаря своей нереальной выдержке. Да и тело под ним явно не от удовольствия корчится. Ему тошно даже от мысли, что девушка испытывает боль, а потому никакого смущения это больше не вызывает. Пальцы как можно мягче ощупывают ребра.
   - Переломов нет, это очень хорошо. С ними бы я не справился,   - констатирует Дреяр, продолжая разглядывать тело старшей Штраусс. Наверняка, со стороны это больше походило на банальное "пялится на грудь", только на самом деле Лексус был не из таких ребят. - Серьёзные ушибы, но мы подлечим тебя перевязками и обезболивающим, - Дреяр проводит пальцами прямо под линией ажурного бюстгальтера, после чего одергивает кофту. Необходимости в последнем жесте не было, Дреяр просто не удержался. - Лежи и не вставай, я сейчас. А если встанешь - я вывихну тебе вторую лодыжку, - Лексус снова бубнит, после чего резко встаёт и уходит из спальни, не закрывая за собой дверь.
   На кухне Лексус принялся судорожно перебирать склянки, которые всегда таскал с собой. Обезболивающие разного типа: от самых слабых до нереально сильных со снотворным эффектом. Для Миры блондин выбрал что-то среднее, что не особо влияло на организм. Дреяр развел субстанцию водой и вернулся в комнату, после чего присел рядом со Штраусс.
   - Это обезболивающее. И ты его выпьешь. Всё, до последней капли, - Лексус протянул девушке бокал. - Как только подействует, сможем перебинтовать твои ребра, чтобы всё быстрее прошло. Согласна? - на самом деле у Миры не было выбора. Дреяр бы провернул это с ней насильно, если б она посмела отказать. Всё-таки это его дом, здесь действуют его правила.

[STA]возвращайся домой[/STA][AVA]http://se.uploads.ru/meYLj.gif[/AVA]
Этот мир сделал из меня эгоиста.
Здесь не дают парить, следя чтоб ты летал низко.
Меня всё равно нет в списках на проход в Эдем,
Так почему же мне нельзя грешить, как и всем.
   Первая красавица Фиора. Столько раз была приглашена для съёмок на обложку "Еженедельного Волшебника". На самом деле и понятно, почему она так часто мелькала на глянце - это был её основной заработок: фотографии и интервью. Мира не могла ходить на нормальные задания последние два года, а потому получала деньги там, где могла. Это было легально и даже приятно. Это сделало её востребованной и популярной. И отчего-то это раздражало Дреяра.
   Конечно, всегда было проще списать эти глупые чувства на "самодовольная девчонка, которая на деле слабачка". Он, к слову, так и сделал. Гордиться этим не смеет, а посему расплачивается сейчас за каждую такую мысль в отношении не только Миры. Он ведь всех в гильдии считал слабыми и недостойными, а в итоге оказался тем единственным, кому пришлось стереть знак гильдии с тела.
   Мира несет откровенную чушь про опасность и...Лисанну? Дреяр удивленно смотрит на девушку, думая, что та конкретно приложилась головой и бредит. Лексус помнит, что младшая из Штрауссов погибла. Отчетливо осознает, что тогда, два года назад, вместе со всеми стоял у её могилы. Да, пустой, ведь тело исчезло. Но ведь мёртвые не возвращаются, а Мираджейн говорит, что Лисанна жива.
   Блондин вынужден признать, что всё это слишком тяжело для осознания. Наверное, ей и Эльфману пришлось ещё хуже, когда Лис перешагнула порог гильдии. "Должно быть, твой мир перевернулся с ног на голову, да?" - он не задаёт вопрос вслух, потому что знает ответ. Что ж, возможно, Лексус может понять её желание защитить всех и каждого, но так же он в курсе одной вещи, которой его научила именно гильдия.
   - Чушь это всё, Мира, - Лексус выдыхает, поправляя на девушке одеяло, укрывает ноги, чтобы те были в тепле. Он не знает, как правильно объяснить свою позицию. Младший Дреяр никогда особо не был силён в словах. В драке - сколько угодно. Он даже Нацу бы не продул, если бы не новенький Железный Драконоборец. Блондин шумно выдыхает. - Дед сам меня этому учил. Ты то уж точно должна информацию лучше меня усваивать. Или Фрид тебя хорошо приложил? - Лексус откидывается на стуле и смотрит в стену. Лучи солнца лениво ползут по дощатому полу. Дреяр молчит какое-то время, потому что всё ещё пытается подобрать слова. - Мы не сильны по одиночке, Мира, - он говорит это всё ещё в белую стенку, не в силах посмотреть на девушку. С одной стороны его речь выглядит как признание своей слабость, ведь Лексус остался один. Совершенно. У него нет никакой поддержки или помощи. Его семейные связи насильно обрубили топором. Причём именно Лексус стал себе палачом. - Когда ты говоришь, что хочешь кого-то защищать - это похвально; но если ты считаешь своих близких слабыми - это в первую очередь оскорбляет их как волшебников, как твоих друзей... - Дреяр усмехается. Он считал их всех слабыми, зато сейчас его мнение кардинально отличается от того, что было почти месяц назад. Сейчас он видит в "Хвосте Феи" ту силу, которую так отчаянно искал. Удивительно, как слепы мы иногда бываем в важных вопросах. Иногда ответ кроется на поверхности. Дреяр свой проглядел.
   – Если бы я позвала тебя с собой… - она говорит тихо, голос слегка дрожит. Неуверенность в каждом звуке, маленьком жесте. И Дреяр словно видит будущее. "Не спрашивай...", - но этим девушку на кровати не остановить. - ты бы пошел? - плотно сжатые губы и тяжелый взгляд в пол. Лексус знает ответ на этот вопрос, но не хочет отвечать. Точнее, он знает свои чувства на эту тему - что важнее и, как бы парадоксально это не было, больнее в разы.
   - Нет, Мира, я не пошёл бы, - он предпринимает попытку улыбнуться, но выходит косо и криво. Наверное, даже страшно, поэтому Лексус только натягивает на неё одеяло повыше и отворачивается. Снова переводит взгляд. Ему неловко за эти слабости, неловко за эти вопросы, неловко за свои чувства. У Дреяра эмоциональный диапазон как у иголки, так почему что-то должно меняться с её приходом? Но ведь меняется... И это не поддаётся никаким объяснениям. - Дед принял правильное решение. Сейчас в гильдии нет для меня места. - может, когда-нибудь в будущем, когда Лексус сам сможет простить себе содеянное. Для начала за то, что напал на гильдию. Второй шаг - слезы Штраусс. Он слишком часто разочаровывал её и свою семью. Он не заслуживает, не достоин этого отличительного знака, который когда-то носил на левой стороне живота. На этом же самом месте под рубашкой сейчас зияющая пустота. И нечем её заполнить, как бы Дреяр не старался, куда б ни шёл, где б ни скитался.
я не умею этой прямоты
и точной нежности, пугающей у зрячих,
и я сую тебе в ладони - прячь их -
пакеты, страхи, глупости, цветы;
   - Раз мы выяснили, что ничего серьезного со мной не случилось, ты мог бы отправить меня в местную больницу, ничего хуже они со мной не сделают. - она говорит, вроде бы, разумные вещи, но те кажутся невозможно глупыми, несерьёзными. Говорит вещи из разряда "не хочу обидеть тебя", но именно это и обижает. Лексуса так и тянет её заткнуть, но он сидит и слушает, сложив руки на коленях. Взгляд тяжелый, словно туда подмешали свинца и встряхнули. Дреяр хмурится так, что между бровями залегает морщина. И годам к сорока она вряд ли уже разгладится, если он будет продолжать делать так каждые мять минут. Но его откровенно бесит, и он отчего-то злится.
   - А смысл тебя туда оттаскивать? Чтобы потом тащить назад? Прогуляться хочешь? - Дреяр фыркает и проводит рукой по собственным волосам, от лба к затылку. Волосы не приглаживаются и всё равно встают торчком, только у Дреяра не было цели что-либо сделать со своими волосами. Он по наивности тянет время перед своими главными словами. Его козырь, чтоб не отпускать её, хотя должен. Она бесит его тем, что не хочет остаться, предлагая такую глупую [но логичную] возможность избавиться от себя. - Скажут, что тебе уже оказали помощь и они уже ничего не сделают. Отправят обратно. Так что лежи и не выпендривайся. Или боишься, что я отравлю тебя своей готовкой? - Дреяр готовит совершенно не так вкусно, как это делает старшая Штраусс. Ему никогда не познать этого тонкого кулинарного мастерства, но ведь блондину много и не надо. Яичница да какое-нибудь мясо. С этим он справиться может. - Так вот... не отравлю.
   Он знает в глубине души, что Мира права - он должен избавиться от неё и свалить нахрен из этого города, чтобы больше не попадаться на глаза кому-либо. Он должен снова держаться как можно дальше от гильдии. Дреяр обязан страдать и скучать, потому что в этом её частичное наказание. Только он не может прямо сейчас. Клянётся себе же, что так и поступит. Только чуть позже. "Пожалуйста, ещё пару дней...".
   И когда это Лексус так поменял свои планы?
   Плевать. Ему просто захотелось поставить эту белобрысую дурочку на ноги, чтобы она могла спокойно добежать до вокзала и оказаться дома. Там, где её любят и ценят. Там, где о неё могут нормально позаботиться. А не так, в этой дешевой квартире. Лексус знает, что не может оказать ей должного ухода, но другой предложить всё равно не может. Только если вызвать сюда ту же Лисанну с Эльфманом по лакриме, чтобы они приехали и забрали свою сестру, но Лексус даже не хочет озвучивать эту мысль вслух. А вдруг Мира согласиться? И тогда он снова останется один. И тогда снова ему придётся уезжать...
    - Благодаря тебе, я смогла вернуть свои силы, не смотря на то, что у твоего поступка была иная цель… - "что? Какого черта, Мира? Что ты несешь?". Его действительно тянет возмутиться, но Дреяр решает дать возможность ей договорить до конца, потому что для Миры это, наверное, безумно важная речь. Дреяр же думает, что так на неё действуют лекарства. - Это неважно, ты помог мне, сам того не зная. Спасибо. - нет, для него не было секретом, что именно им же затеянная война "Феи против Фей" и заставило Миру сражаться. Только вот... стоило ли за это благодарить? У медали две стороны, и Мира, как казалось блондину, смотрела только на одну из, светлую и сверкающую в лучах солнца. Лексус же лицезрел другую - мрачную и ржавую, как и его собственная душа.
   - Ну и дурёха ты, Мира, - он усмехается, чуть прижимая девушку к себе, пока та справляется с лекарством и возвращает ему в руку пустой стакан. Дреяр забирает стекляшку, но не спешит возвращать девушку в кровать. - Фрид заставил Эльфмана страдать, а ты... - Дреяр тяжело выдыхает и всё-таки мягко кладёт её обратно. У них есть ещё минут пятнадцать-двадцать, прежде чем лекарство подействует и можно будет перебинтовать её хрупкие ребра. - Добрая ты, Мира. И, наверное, в этом твоя сила. Ну и слабость, конечно... - Лексус ставит на тумбочку пустой стакан, а затем встаёт с насиженного места. - Я принесу бинты, - на самом деле он просто быстро сбегает, не готовый признать своё перед ней поражение.
   Если она согласится остаться и не будет предлагать другие способы, чтобы сбежать домой, то, возможно, Лексус наберет достаточный багаж воспоминаний, чтобы протянуть до следующей подачки Госпожи Удачи.
   Дверь за блондином медленно закрывается, и он скрывается в ванной, где начинает шарить по ящичкам. Точно помнит, что бинты ещё оставались. Этого добра у него всегда было навалом. Весьма часто все эти запасы Дреяр спускал именно на себя.

[STA]возвращайся домой[/STA][AVA]http://se.uploads.ru/meYLj.gif[/AVA]
Моё солнце, и это тоже ведь не тупик - это новый круг.
Почву выбили из-под ног - так учись летать..
Журавля подстрелили, синичку выдернули из рук.
И саднит под ребром, и некому залатать...
   Дреяр одинок в своих письмах, дешевых отелях и квартирах с пометкой "сдам". Дреяр мечется между врагами, ворами и барами, где можно залить тоску, обнажить печаль. Здесь никто не узнает его в лицо, никто не спросит "ну и как ты теперь, дурак?". У блондина нет своего угла или просто приюта. Он - щенок, что тычется носом, только всё бестолку. Рад был бы вернуться, но есть причины не делать этого. И причины куда важнее собственного желания. Лексус вот уже месяц как почти не эгоист, он старается исправить себя, починить, золотать те дыры в груди, те пространственные выбоины, размером с целую историю. А тут появляется эта девочка с сапфировыми глазами и задаёт вопрос, словно вгоняет нож между ребрами, крутит и смотрит совершенно нежно, почти с любовью. Наверняка, с любовью, если б Дреяр только знал, что это такое. Но он не знает, не помнит. И позволяет крутить, выворачивать внутренности.
   Лексус выворачивает шкаф в ванной и роняет несколько склянок в раковину. Туда же падают и бинты, которые он так отчаянно искал всё это время. Кстати, сколько минут минуло? Ему пора возвращаться. Нужно сделать перевязку. Вот только пальцы спиваются в края раковины с такой силой, что костяшки пальцев белеют. Дреяр знает, что предмет сантехники может вот-вот треснуть, а потому хватка за секунду слабеет, но рук блондин всё равно не убирает. Так и стоит, глядя в грязное зеркало, почти мутное.
   Мире можно больше, чем она сама может представить. Ей можно больше, чем Лексус может словами объяснить. Она всегда привлекала его внимание, раздражала своим присутствием и заставляла испытывать вину под рёбрами. Любого другого Дреяр-младший действительно сдал бы в больницу, а затем свалил бы к чертовой матери, но только не старшую Штраусс. И это слишком нелогично для них двоих.
   Вот уже почти месяц Дреяр учиться жить по новым правилам и порядкам. Для него не в новинку странствовать, но совершенно странно не иметь точки возврата. Он - путешественник, но проще - изгнанник. Нигде ему не будет спокойно, нигде он не станет "своим". Если бы Дреяр не понимал этого, то, возможно, ему было бы легче, но он, чёрт возьми, понимает.
   - Лекс, - её тихий голос заполняет небольшую ванну, обволакивает эфиром. И ему бы на неё злиться, честное слово. Лексусу нужно развернуться и отчитать её в лучших традициях Громовержцев, но он не может. Отчего-то держаться за раковину - единственное, на что он сейчас способен. Мира стоит позади, прижавшись к дверном косяку. Он видит её отражение через мутное зеркало и стискивает зубы. Ей в кровати нужно лежать. "А ты думал, что она тебя слушаться будет?", - спрашивает ехидный внутренний голос, и Лексус выдыхает, прикрыв глаза. Конечно, он не думал, что его будут безоговорочно слушаться. Не такой уж он и страшный теперь. Возможно, раньше Штраусс бы и не посмела перечить. – Я вовсе не глупая, - а вот с этим утверждением Дреяр готов спорить до посинения. Только есть ли в этом смысл? Мира говорит о немного других вещах, но это не кажется особо важным. Он считает её глупой. Точка. И даже последующие вещи, которые Штраусс говорит совершенно с умным видом, не могут переубедить Громового Драконоборца. – Я не наивная... Но верю в тебя… Это все еще твой дом, и ты – не один. - Дреяр злится и скрипит зубами. Нет, злится не на Миру. Просто почему она верит, а он не может?
   Она говорит про Фрида, про себя, про гильдию. Говорит, что сама скучает. Дреяр не может в это верить. Он ведь сам всё прекрасно помнит. Нельзя скучать по человеку, который готов был уничтожить целый город, лишь бы захватить власть. Всё было ради власти. Всё это...было неправильно. Совсем недавно Дреяр попробовал найти объяснение своим поступком. Ответом стала пустота. Нет, серьёзно. Это звучит ужасно банально, но это так. Всего лишь пустота после изгнания отца, которую нечем было заполнить. Нелюдимый Дреяр просто не знал, как с этим справляться, а потому всё случилось именно так, как случилось.
   - Моя сила способна только разрушать, но не создавать. - по мнению Лексуса, Мира сидит на полу и несет полную чушь. И он тяжело вздыхает, после чего расставляет склянки обратно на полке, а затем берет бинты и кладёт их на край раковины. Руки тянутся к смесилтелю, и Дреяр включает воду. Несколько секунд уходит на то, чтобы умыться.
   После блондин перекрывает поток воды и вытирает лицо полотенцем, которое висит на крючке. Тишина в маленькой комнатке совершенно непривычная, неловкая, давящая на барабанные перепонки. Но Лексусу нужно ещё несколько мгновений, чтобы собраться с духом. Он не перебивал Миру, потому что она должна была высказаться. И кое-что в её словах заставило Дреяра подумать о том, что она оказалась в этом городе не случайно. Такое же ощущение было в спальне, и вот теперь оно настигло его здесь.
   Дреяр выпрямился и подошел к Мире. Она всё ещё сидела на полу, прижавшись спиной к косяку. Тянуло сквозняком. Блондин стянул с плеч плащ и накинул его на девушку, а после сел напротив неё на пол в такую же позу, только ноги вытянул в сторону раковины. Пальцы сами собой теребили бинты, которые нужны были для определенной цели. Лексус предвкушал неловкость с обоих сторон, когда он примется за дело. Можно было закончить разговор и заняться этим, но почему-то хотелось ещё немного потянуть время.
   - Говоришь, что не глупая, а прыгаешь по квартире с вывихом и садишься на пол, где продувает, - Дреяр усмехается и опускает взгляд вниз, вновь хмурясь и чуть шмыгая носом. - Ладно, Штраусс, я уже понял... Ты сюда не просто на задание припёрлась, - он выдыхает, а затем поднимает на неё взгляд. - Хотела затащить меня обратно домой, - блондин почти в этом плане девушки не сомневается. И ему даже приятно, что она решилась на такой поступок. Очень самоотверженно. И глупо. Чёрт, это безумно глупо. - Я благодарен, - и это правда. Он действительно благодарен Мире за эту необдуманную попытку. Только не от Лексуса тут многое зависит. От Макарова. Это ведь Мастер изгнал его, Мастеру и возвращать. - Громовержцы заставляют меня вернуться в каждом письме. Я готов к любым уговорам и даже к шантажу, - Лексус пытается шутить. Но он и правда думает, что после пыток слезами Эвергрин он готов к любому повороту событий. Именно эта девушка, мнившая себя Королевой Фей, казалась ему непоколебимой, а потому не имела права плакать. А тут... рыдала в каждом письме. И Дреяр чувствовал себя виноватым. - Ошибаешься, Мираджейн. Я рад тебя видеть. Ещё более рад, что ты придумала целый план, чтобы подобраться ко мне. Надеюсь, покалечить себя в твои планы не входило? А то это очень и очень плохой план, - Лексус качает головой, разглядывая её. Эти сапфировые глаза, которые смотрят так искренне и нежно, что впору плакать. Но всё-таки ситуация немного другая, и Дреяр лишь усмехается. - У тебя удивительная сила. Я прекрасно помню тот день, когда ваша троица оказалась в стенах гильдии. Ты была напугана и нелюдима. Боже, ты понятия не имела, как себя вести, - воспоминания такие теплые и яркие, что Лексус не сдерживает тихого смеха, но после улыбка становится более нежной. - Сбежать вздумала. Оставила Лисанну и Эльфмана, а сама решила свалить из города. Ох, что тогда была глупой, что сейчас... - Лексус бы протянул руку и обязательно бы потрепал старшую Штраусс по волосам, но это не то, что нужно им обоим. - Ты спасла целую деревню своей магией, Мира. Неужели ты думаешь, что ты действительно можешь навредить кому-то из них? Ты призвана защищать. И твоя душа настроена именно на это. Да, у тебя удивительная и пугающая сила, но ведь именно это и нужно, чтобы иметь возможность встать на защиту того, что тебе дорого... Так что будь добра, не шатайся больше в одиночестве. Хорошо, что тебе ещё я попался, а не какой-нибудь извращенец. А то делал бы сейчас с тобой всякие грязные штуки...

[STA]возвращайся домой[/STA][AVA]http://se.uploads.ru/meYLj.gif[/AVA]
Я ширнул по вене любовь, чуть с заражением блядства
И забыл как обещал богам в тебя не влюбляться.
Но наверное у каждого должны быть захваты
Вне поле зрения
   Они оба действительно похожи больше, чем сами чувствуют. Оба забывали постулаты, которых надо держаться. Оба нарушали клятва и запреты: Мира не уберегла Лисанну от опасности; Лексус стал опасностью для гильдии. Безусловно, они похожи. И Дреяр чувствует это. Просто вслух произнести подобное не решается. Даже тогда, когда Штраусс, глупая и больная [во всех смыслах - по версии блондина, ползет к нему, а затем утыкается носом в живот, буквально заваливаясь всем своих хрупким телом ему на ноги.
   Несколько секунд Дреяр смотрит на Миру в весьма компрометирующей позе и, чёрт возьми, радуется, что они сейчас не в гильдии. Страшно представить, что сейчас кричали бы собравшиеся согильдийцы. Наверняка, отвесили бы несколько пошлых шуток. Хотя сейчас ситуация не лучше. Дело в том, что Дреяр и сам находится в прекрасном состоянии, чтобы шутить на пошлые темы, тем более когда Штраусс в такой интересной позе.
   Однако он всё же берет себя в руки и помогает ей сесть рядом, при этом особо не напрягая травмированную ногу. Лексус замечает, как сильно она краснеет. Щёки у Миры буквально пунцовые, и она устраивается рядом, после чего укрывает плащом их двоих. Лексусу кажется это совершенно непрактично, но он не спорит с девушкой хотя бы потому, что ей уже чертовски неловко. "А ведь впереди всё куда более...интимная ситуация", - внутри у Лексуса кто-то гадко хихикает, и мысленно блондин отвешивает несколько пошлых шуток. Ему хватает прикусить язык и не выдать их Штраусс. Она бы не оценила. Так что он просто приобнимает её за плечо и прижимает к себе ближе, мимолётно целуя в макушку. Хотя последнее, скорей всего, лишнее.
   – Холодно там, - Дреяр пожимает плечами. Ему не холодно, но он согласен с тем, что теперь отчего-то намного теплее. "Ты просто должна быть у меня под боком", - и мысль производит ошеломительный эффект. На какое-то время Лексус просто вылетает из реальности, осознавая всю важность данного факта. Нет, серьёзно, она правда должна сидеть с ним вот так рядом всегда, при любых обстоятельствах. Лексус думал так всегда или осознание снизошло до него только сейчас?
   - Да вроде плащ тёплый. Странно, что ты замёрзла, - Дреяр готов нести какую угодно чушь, лишь бы не показывать Штраусс, как у него коротнуло мозг от мысли, что он хочет видеть её рядом с собой. Нет, он всегда за ней наблюдал - это правда. Но никогда не представлял её своей. Это было слишком сложно для понимания. У Дреяра были совершенно другие цели в жизни, и он отчаянно их добивался. А сейчас перед ним появилась ещё одна. Только вот Лексус был изгнанником. И не имел права связывать себя с ней красной нитью.
   Только вот отпустить, разжать пальцы на её плече всё равно не выходит. Дреяр тяжело выдыхает, принимая собственное поражение. Нет, не сегодня. Как только она сможет ходить сама и перестанет скручиваться от болей, он отпустит её, как синичку, но сейчас она в его клетке. И никуда ей от него не деться. Тем более у Лексуса всё ещё стоит в ушах её смех, звонкий и легкий. Именно им она ответила ему на его собственный, от части непривычный и грубоватый. Точно ли они похожи?
   - Но монстр решил все за нас, - Дреяру отчего-то так не кажется, но он кивает. Он считает, что в этом городе всего один монстр, и именно к его плечу так доверчиво прижимается старшая Штраусс, а он, этот монстр, даже не собирается отталкивать её. Наоборот, он хочет придвинуть её ближе, прижать к себе, поцеловать в лоб и сказать, что всё будет хорошо. И не важно, что через несколько дней от Лексуса в этом городе останутся одни воспоминания. На память о ней он возьмёт ровным счётом ничего. О Мире Дреяру будет напоминать кусок мяса, гоняющий кровь по венам. Напоминать он будет скулящей болью. И Дреяр не хочет думать об этом мрачном будущем. Кажется, всё уже решено.
   - Раз ты такая смелая сюда допрыгала под страхом второй вывихнутой лодыжки, то лекарство действует, а значит... - Дреяр пошуршал бинтами в руке, после чего поднялся на ноги и одним ловким движением подхватил легкое женское тельце с пола. - Время перевязки, - Дреяр не стал возвращаться с Мирой в спальню. Всё равно ему бы пришлось потом идти на кухню, а она определенно бы захотела посидеть с ним, поэтому Лексус просто сократил маршрут их перемещений.
   На небольшой кухне он усадил девушку на стул и достал из ящика баночку со странным содержанием, после чего вытащил из ящика ножницы и вскрыл упаковку с бинтами. Всё это Лексус старался делать неспеша, однако всё равно получилось быстро.
   - Тебе придётся... - Лексус поджал губы и снова нахмурился, не зная, как правильно объяснить позицию, в которой Мире необходимо сейчас оказаться. - Оголить верх, чтобы... ну... - Дреяр поморщился и почесал затылок, после тяжело вздохнул и повесил плащ на спинку стула. - Короче, тебе придётся снять и кофту, и бюстгальтер. Необходимо обмазать тебя этой дрянью, она отлично помогает при ушибах такого рода, - Лексус отвел взгляд в сторону и резко выдохнул. - Мазать ушибы будешь сама, ясно? А перебинтовывать придётся мне, - Дреяру бы промолчать, но фраза всё равно срывается с языка. - Не могу обещать, что не буду подглядывать. Сама понимаешь. Процесс такой...щепетильный. Нужно правильно всё сделать, чтобы не перетянуть бинты и прочее.

[STA]возвращайся домой[/STA][AVA]http://se.uploads.ru/meYLj.gif[/AVA]
Проблемы, суета, но ты не та и я не тот.
Мудрее показаться слабым, чем лезть на рожон.
Ты права, но твоя правда в моей груди ножом.
Бесцельная любовь, я зову тебя.
   - Конечно, ты посидишь на обезболивающих, но перевязки делать всё равно предётся, - Дреяр лишь фыркает на её предложение ограничиться микстурами. А Лексус знает, что ими не вылечишься. Они ведь снимают боль, но не заживляют. Так что идти на поводу у Штраусс парень точно не собирался. Но вот и к картине, которая должна была произойти на кухне, он готов совершенно не был.
   В смысле, Лексус видел голых девушек. Даже, наверное, больше, чем нужно, но всё равно они не были Мирой. Эта светловолосая волшебница словно была святой, хотя Лексус никогда бы этого не признал вслух. Дреяр надеялся, что она заорёт на него, обзовёт извращенцем и зашвырнёт чем потяжелее прямо в голову, пока действует обезболивающее. Но вопреки всем ожиданиям ничего подобного не произошло. И Лексус, прямо скажем, остолбенел. Она улыбнулась, и он приготовился к самому худшему, но не у тому, что она внезапно схватится за края майки и стянет её с себя к чёртовой матери. И вот... сидит теперь на стуле в брюках и бюстгальтере. И даже не краснеет.
   У Дреяра в горле встаёт ком. "Хватит, возьми себя в руки. Ты видел девушек и куда в более развратном виде", - пытался взбодрить себя Дреяр, но получалось из рук вон плохо. Проблема была в том, что Мира не выглядела развратной. Она выглядела нереально невинной. И это казалось удивительным. Старшая Штраусс была трогательной и удивительно хрупкой в таком виде. И внутри у Лексуса моментально проснулось желание накинуть плащ ей на плечи, чтобы укрыть, спрятать, но он прекрасно понимал, что нельзя. Она раздевается перед ним не просто так.
   Приложив огромное усилие, Лексус отвёл взгляд в сторону, чтобы не смущать её. Лишь поставил открытую банку рядом с ней на стол, а после сел полубоком и уставился в стену. Ну как бы там ни было, у него было чертовски хорошее боковое зрение. То ли из-за драконьей лакримы, то ли из-за многолетнего опыта, полученного в боях. Но сейчас Дреяр себя за него почти ненавидел. Размыто он видел очертания её фигуры на фоне обои.
   - Давай сделаем это быстро. - она щелкает застёжкой бюстгальтера. Он видит, как сползают тонкие лямки с её хрупких плеч. Мира словно сплетена из невесомой паутинки нежности и невинности. Дреяру почти противно от себя за то, что он всё ещё находится на кухне и набирается наглости подглядывать за ней таким гадким способом, но Штраусс всё равно прекрасна.
   Мира растирает мазь под грудью, где ушибы были особенно сильными. Старается действовать быстро, но аккуратно, а потому каждое движение четкое и уверенное. Дреяр бы хотел залюбоваться этим более откровенно, но у его наглости ей предел, и он всё же смотрит в другую сторону, нервно постукивая ногой о пол. Нет. Хорошо, что его изгнали из гильдии. Он не знает, как может смотреть ей в глаза, когда они разойдутся в разные стороны после совместного проживания на этой квартире.
   Штраусс заканчивает с растиранием мази, и Дреяр тяжело выдыхает, беря со стола бинт. Он пододвигает стул второй стул к спине Миры и садится позади неё. Хрупкая спина с россыпью белых волос притягивает взгляд, и на какое-то время блондин так и замирает. Секунд пять ему нужно, чтобы мотнуть головой и вернуться в действительность. Он прикладывает кончик бинта к середине спины Штраусс там, где отчетливо виден позвоночник. Отчего-то Лексусу хочется пересчитать эти чертовы позвонки губами.
   - Ты... - он очень хочет сказать, что она красивая, потому что это правда. В смысле, он ведь будет не первым, кто говорит ей такое. Столько раз появлялась на обложке журнала, что об этом ей уже может сообщить каждый встречный. И Лексус почти зол на это. - ...не волнуйся, я не собираюсь хвастаться тем, что видел самую красивую девушку Фиора без одежды, - комплимент получается завуалированным настолько, что Дреяр едва не ругается себе под нос. бинт плавно огибает тело Миры, Лексус перехватывает его другой рукой и снова заводит ей на спину. Он старается лишний раз не касаться её груди, но всё равно не выходит. Пальцам приходится скользить по её коже, чтобы расправить бинт. "Всё ради качественной перевязки", - уверяет себя Дреяр, но сам почти в это не верит. Ему самому чертовск нравится касаться её.
   Каждый раз, когда бинт оказывается перед Штраусс, Лексусу приходится поддаваться вперед, из-за чего он прижимается грудью к её голой горячей спине. Действия становятся методичными, почти механическими, но остаются нежными и трепетными. Так бинты медленно спускаются к талии Миры, и теперь ей даже не нужна кофта. Перевязка спокойно заменяет ей майку.
   Лексус разрезает бинт и завязывает его так, чтобы тот случайно не развязался.
   - Вот и всё. Ты молодец, - тихо говорит Дреяр ей в затылок, а затем секундно прижимается к нему губами, после чего резко и даже как-то нервно отстраняется и отодвигает шаткую табуретку, на которой сидел до этого, на место. Он скрывается за дверью, а возвращается через несколько мгновений со светлой рубашкой, которую протягивает Мире. - Походи пока в этом. Мазь может просочиться сквозь бинты. Побережем твои шмотки, - к слову, шмотки Штраусс Лексус поднимает с пола легко и непринужденно. И майку, и лифчик. - Завтра сделаем ещё одну перевязку.

[STA]возвращайся домой[/STA][AVA]http://se.uploads.ru/meYLj.gif[/AVA]
Время забыть уже все обиды
Небеса услышали мои молитвы
И если ты заплачешь, каждую слезу вытру
Я разукрашу твой мир цветами палитры
   Теперь она будет в порядке. Лексус ручается за каждый слой бинта, мазь и обезболивающее. Если будет нужно, он готов спустить на неё все свои запасы. У него они всё равно вечно пополняются. Дреяр не умеет сидеть на месте, но глядя на старшую Штраусс, понимает - он мог бы задержаться где-нибудь ради неё, чтобы быть рядом с ней. Это как-то меняет мир, и Лексус осознаёт, что уже не сможет смотреть на реальность из своего прежнего угла; она заставила его выйти из тени жизни и взглянуть по-другому на всё вокруг. Дреяр считает это магией, хотя для других людей подобное в порядке вещей.
   Он нездешний. Он другой. И он не должен вписываться в углы её существования в этой вселенной, но ему безумно этого хочется. Теперь, да. Ещё несколько месяцев назад он даже не думал об этом. Просто смотрел на неё и считал, что Мире уготована какая-то особенная судьба: собственный дом, любящий муж, дети и гильдия. Она была бы хорошей матерью, что не удивительно - она вырастила Эльфмана и Лисанну, а те достойны знака гильдии. Лексус - нет.
   Штраусс целует его в щеку; внутри Дреяра прокалывается дыра. Этого поцелуя быть не должно было, но тот отпечатывается на кости, вжигается так глубоко в Дреяра, что на секунду ему делается страшно - боится сгореть на месте. Не от стыда, Дреяр давно потерял свой стыд. Но от чувств, которые девушка будит в нём. Понимает ли, за какие струны в нём дёргает? Чувствует ли, как внутри Дреяра что-то начинает дрожать? Вряд ли, Лексус хорошо прячет такие эмоции. В этом он удивительно хорош.
   Мира благодарит его. Дважды. В первый раз видимо за всё, во второй - за рубашку. Лексус внутри, под рёбрами, радуется, словно маленький ребенок - его вещь смотрится на её теле словно флаг на чужой территории. "Она должна носить только мои рубашки", - у него нет права так думать, но предательское чувство собственности пробивает ребро изнутри. Дреяр отворачивается от неё и уносит вещи Штраусс в комнату. Неумело складывает кофту и нижнее белье, устраивает импровизированную стопку на тумбочке рядом с кроватью. А затем он возвращается на кухню.
   Кажется, Штраусс просто отказывается его слушать. стоит у холодильника, держась за ручку двери и разглядывает содержимое.
    – Иди сюда скорее, приготовим что-то безумно вкусное, - она поворачивает голову, смотрит на него и улыбается, словно никакой неловкости несколько секунд назад не было. Только Дреяр прекрасно ощущает жжение в том месте, где её губы полоснули его щеку словно ножом, а пальцы - прикосновения к её гладкой коже. И, чёрт возьми, ему хочется ещё. - Ты мне поможешь. - Дреяр не сдерживается и закатывает глаза.
   - Всё-таки думаешь, что я тебя отравлю, - это не вопрос, скорее тяжелое утверждение. И то шуточное. На самом деле Дреяр не умеет шутить, он ужасно плох в этом деле. Поэтому все его "шуточки" либо плоские, либо грубые. Только Громовержцы могли оценить по достоинству его чувство юмора, и то... Эвер частенько повторяла, держась за живот, что Лексусу лучше вообще не шутить, если у него нет цели кого-то оскорбить. - Я же сказал, что тебе нельзя прыгать без чужой помощи. Почему ты меня не слушаешь? - но вопреки даже собственным ожиданиям, он не оттаскивает её от холодильника, не заставляет посадить свою прекрасную пятую точку на стул. Дреяр даже улыбается, заглядывая в холодильник ей через плечо. Это не постоянное место жительства Дреяра, поэтому и продуктов не особо много: несколько яиц, какие-то овощи, пара кусков мяса, которые он купил вчера на рынке. Специи и приправы ему дал хозяин квартиры. - Чем ты больше будешь напрягаться, тем дольше будет идти процесс заживления, - и отчего-то Лексусу сейчас хочется, чтобы всё это затянулось на подольше. Всё-таки рядом с Мирой хоть и было непривычно, но он снова начинал чувствовать свою причастность к дому. Она была для него весомой частью гильдии, и сейчас Штраусс была с ним. Удивительно приятное чувство. - Ладно, что мы можем приготовить? - рука сама мягко легла на её талию. Лексус уверил себя в том, что это ради её же удобства, чтобы она чувствовала какую-то ещё опору помимо холодильника. "Да, Лекс, это совсем не потому, что тебе нравится к ней прикасаться", - ехидно посмеялся внутренний голос, но Дреяру удалось от него быстро отделаться. - И, конечно, я буду тебе помогать. Всё-таки это моя квартира, и я тут хозяин. Тут вообще мои порядки, которые ты так жаждешь нарушить, - и в этом не было ничего плохого, если подумать.
   Лексус никогда не жил с женщинами. Эвер не считается. Да и они особо никогда не жили вместе. Она всегда в отелях спала в отдельной комнате, а готовила сугубо по собственному желанию. Тем более, если она и решалась взять главенство на кухне, то никто в эту зону не входил. Было запрещено. Эвер не любила быть милой на глазах у публики, но Дреяр несколько раз видел её в фартуке поверх очередного платья, напевающую какой-то незамысловатый мотив себе под нос, и это было...ужасно мило. Конечно, говорить об этом Дреяр ей не стал.
   Зато сейчас зачем-то представил Миру в такой же ситуации: будто одна дома готовит ужин для своей семьи, состоящей из мужа и двоих детей. Зависть, злость и жгучая ревность - вот что захлестнуло Лексуса по самые уши. Страшные чувства, которые опасно было ему испытывать. Он хотел быть единственным, для кого она будет готовить вечерами. Чувство было сильным и пугающим.
    - Давай... выбирай продукты, и будем готовить, а то я уже сам есть хочу, - солнце медленно ползло вверх, а часы на полке показывали почти полдень. Долго же они провозились с разговорами на полу и перевязкой. Хотя Дреяр был убить на последнее куда больше времени. И, возможно, готов был пожертвовать ради этого завтраком. - Мясо лучше на ужин оставить. Может, яичницу?

Отредактировано Laxus Dreyar (2017-05-11 01:27:36)

[STA]возвращайся домой[/STA][AVA]http://se.uploads.ru/meYLj.gif[/AVA]
когда горят её глаза, и на лице улыбка,
забываешь, что в этом мире всё так зыбко,
я хочу каждый день ей посвящать по песне,
и я знаю всё ништяк, пока мы вместе.
   Лексус далёк от идеала. Даже больше - он реалист, а потому не тешит себя иллюзиями и надеждами. Он хочет верить, что Мира тоже не страдает воздушными замками, потому что они уже давно не дети. Они оба в курсе, как утроен мир. Дреяр знает об этом чуточку больше, потому что сам нарвался на подобные знания. Но где-то внутри под рёбрами ему хочется, чтобы старшая Штраусс ничего о мире и не знала, чтобы парила где-то в своих мечтах, улыбалась и была просто счастлива. Можно ли быть счастливой в суровой реальности?
   Дреяру придётся уйти, и что тогда? Чей мир пострадает больше? Блондин уже в голове просчитывает последствия этого сожительства. Но в конце графа "итого" заполняется фразой "это стоит любых повреждений". И Дреяр перестаёт об этом думать, так как мысли становятся очень мрачными и начинают портить атмосферу, а та прекрасна. Дреяр бы никогда не подумал, что способен оценить что-то такое по достоинству, но ему и правда нравится.
   Мира идеально вписывается в эту кухню. Лексус же машинально вписывает её в углы своей - той, что находится в его квартире в Магнолии. Та кухня просторнее, с большим окном и широким подоконником. Он представляет Штраусс на нём вечером в теплом свитере, с кружкой чая и книжкой. Да, пожалуй, в эти условия он бы действительно хотел вернуться. Возможно, такой дом ему и нужен.
   Штраусс поворачивается к нему лицом, и Лексус понимает - смотрит она не в глаза. Взгляд опущен чуть ниже. Мира откровенно рассматривает его губы. Сколько ещё неловкостей им придётся пережить, пока она не сможет выпорхнуть из этой квартиры без посторонней помощи? Дреяру страшно представить, что Мира может в нём не нуждаться. Это бьёт по нему куда хлеще, чем он предполагал.
   – А ты бы мне разрешил готовить? - Лексус снова не сдерживается, закатывает глаза. Честное слово, эта женщина хочет довести его до седин, а он даже сопротивляться не будет, потому что ей сопротивляться вообще невозможно. Однако остроумный ответ, как Лексус сам думает, срывается с языка быстрее, чем Дреяр решает, стоит выдавать эту язвительность или нет.
   - А, то есть ещё есть вероятность, что я могу тебе что-то запретить или разрешить? - она и без того, кажется, плевать хотела на все порядки, которые Лексус тут старательно возводит. Хочется прыгать с травмой и прошибленными ребрами? Пожалуйста. Хочешь торчать у плиты с риском рухнуть на пол? Почему бы и нет. Ещё несколько перевязок? С удовольствием! Дреяр хотел бы взбеситься и наорать на неё, но злости нет. И улыбка Штраусс может свернуть горы, остановить течение рек и излечить любую душу. Мира может всё, но... только не вернуть блондина домой. Наверное, она понимает это, а потому создаётся из неоткуда это волшебство - домашний уют и какое-то особое тепло.
    – Если хочешь, чтобы я не ходила сама, не следует оставлять меня одну, - Дреяр что-то слышит в этой фразе. Заигрывание? Странно это звучит от Миры. Лексус прищуривается, но девушка отворачивается и начинает выгребать продукты, которые они будут использовать. Штраусс сама распределяет обязанности и отходит к плите. Дреяр не спорит. Кухня - не его стихия. Несколько раз он был близок к поджогу. Наверное, из-за этого Лекс чаще всего питается в тех же питейных заведениях, правда там хороша только выпивка, но иногда Дреяру и вовсе плевать, чем набивать желудок.
   Он методично режет овощи на разделочной доске в двух шагах от Миры. Кухня действительно маленькая, но Дреяр не чувствует неудобства. Наоборот, ему как-то спокойнее, что до Миры можно дотянуться рукой в случае чего. С нарезкой у парня никогда проблем не было, так что с несчастными овощами он вполне может справиться без посторонней помощи.
   - А как ты вообще оказался в том лесу? Что ты там делал? - методичное нарезание успокаивало и возвращало мысли в правильное русло. Появлялись важные вопрос. Например, еда. Нужно было купить что-то ещё на рынке. Какую-нибудь крупу или что-то из мяса. Мире нужно было употреблять больше жидкости, поэтому Дреяр задумался о приготовлении супа, а в этом он точно был не силён. Так же нужно было пополнить запасы лекарств и бинтов. Но её вопрос выдергивает блондина из мыслей. И ещё, конечно же, он старается не замечать, как рубашка сползает в её плеча, постоянно оголяя нежную кожу. Сначала Мира ещё поправляла шаловливую ткань, но потом видимо устала от постоянного дерганья, и позволила той сползти на середину плеча. Зрелище было почти интимным, и Лексус старался не смотреть. 
   - Прибежал Мик... эм... местный пацанёнок. Сказал, что кто-то опять пропал и были свидетели чудища, - наверное, звучало странно, что Лексус послушался какого-то ребенка и словно солдатик отправился по приказу на войну. Но ведь это была правда, так оно и было. - Так я и оказался в лесу, собственно. Но ты уже сделала всю работу, так что я просто решил заняться тобой, - как бы пошло это ни звучало, ничего такого Дреяр в виду не имел. И когда до мозга дошла пошлая суть, Лексус постарался как-то сменить направление мыслей. - Ты, кстати, действительно молодец. Уложила такую тварь. Похвально...
   Старшая Штраусс засуетилась у плиты, а после сказала достать вторую вилку. Дреяр хотел было спросить про тарелки, но передумал, когда увидел, что Мира тащит сковороду прямо на стол. "Вот и проверим миф, что со сковороды вкуснее", - Лексус достал из выдвижного ящика вторую вилку и сел за стол. Овощной салат и яичница - вот что нужно для нормального утра; для счастливого ещё нужна была Штраусс. У Лексуса был полный комплект, и он впервые за долгое время почувствовал себя счастливым.
   - И тебе приятного, - пробормотал Дреяр и принялся орудовать вилкой. Нужно было признать, что со сковородки действительно было вкуснее. А может дело было вовсе не в сковороде. Возможно, из рук старшей Штраусс всё само собой получается идеально. Лексус активно работал рукой, поглощая содержимое их большой "тарелки". И только спустя несколько минут тишины, нарушаемой лишь тихим позвякиванием посуды, Дреяр сообразил, что Мира поела катастрофически мало. - Очень вкусно. Спасибо, что накорм.. - он не успевает договорить, когда её скручивает. Пальцы девушки ослабевают, и она роняет вилку на пол. Лексус срывается с табуретки и за секунду оказывается рядом. - Всё хорошо, дыши, - сбивчиво бормочет Дреяр и аккуратно подхватывает девушку на руки, стараясь особо не тревожить её ребра.
   Плюс маленькой квартиры в том, что все рядом, всё под рукой. Так и до спальни расстояние равно нескольким широким шагам Дреяра. И вот он уже мягко укладывает тело на кровать, укрывая Штраусс по живот одеялом.
   - Придётся тебе выпить кое-что ещё, красавица, - тихо проговорил Лексус, проводя пальцами по лбу Миры и убирая прядь волос с её щеки. Он так и замер над ней на несколько долгих секунд, а затем дернулся прочь из комнаты, прихватив с собой стакан с прикроватной тумбочки. Через пару минут блондин вернулся обратно, а в стакане была темная жидкость без запаха. Лексус присел рядом с кроватью и приподнял голову Штраусс, прикладывая бокал к её губам. На этот раз было обезболивающее со снотворным эффектом. Всё-таки сон - лучшее лекарство, а у Дреяра будет часов пять-шесть, чтобы пополнить запасы всего и сразу. Мира пьёт, и Лексус чуть улыбается. А когда в стакане не остаётся совсем ничего, Дреяр хватил её. - Умница. Всё выпила, ничего не осталось, - наверное, Лексус мог бы стать хорошим отцом, но он не хочет думать об этом. - Отдыхай, а я посижу рядом...
   Блондин садится рядом с кроватью Миры и берет её за руку, мягко поглаживая. Он не хочет уходить до тех пор, пока она не уснёт. Всё-таки оставлять Штраусс одну немного боязно, но Лексус почти уверен, что ничего с ней случиться не может. Дреяр прекрасно знает, как действует это лекарство. Его самого вырубало минут через пятнадцать после принятия. Миру, к его удивлению, смаривает быстрее. "Она хрупкая девушка, а не ты - амбал переросток," - внутренний голос в очередной раз указывает Дреяру на его очевидную тупость.
   Мира засыпает, а Лексус поднимается с пола и напоследок мягко касается губами её ладони. Зато сейчас ей не больно, и она просто спит. Лексус возвращается на кухню, накидывает плащ на плечи и уходит, прихватив с собой приличную сумму драгоценных.

   У Дреяра уходит много времени на покупки - он ненавидит тратить драгоценные минуты на такую шелуху, но приходится. Домой он возвращается с большими пакетами. Там и различные овощи, какие-то редкие сладкие фрукты, которые он купил специально для Миры, и мясо. Какие-то сладости с базара. Два небольших пакета набиты обезболивающим, широкими бинтами и несколькими мазями для скорейшего заживления. Лексус долго торчал у прилавка, выбирая самое лучшее. Просто не хотелось мазать Миру дешевой дрянью.
   Когда он заглядывает в спальню, она ещё спит, и Лексус облегченно выдыхает, после чего возвращается на кухню и принимается разбирать всё это барахло. Это занимает времени больше, чем он планировал. Например, что-то не влезает в холодильник, и Лексус грязно матерится, а потом вспоминает, что на ужин он хотел приготовить что-нибудь мясное. Затем достаёт два замороженных куска и бросает их в раковину, после чего снова начинает всё раскладывать по местам.
   Пакет с фруктами остаётся стоять на столе. Медикаменты Лексус оттаскивает в ванну и убирает в ящик над раковиной. Потом снова возвращается на кухню, стараясь при этом особо не топать и не шуметь, хотя выходит у него это, наверное, ужасно плохо. Дреяр вообще не привык действовать тихо, тем более он всегда жил один и даже никогда не заморачивался по поводу чьего-то ещё удобства, а тут приходится.

Отредактировано Laxus Dreyar (2017-05-11 14:42:58)

[STA]возвращайся домой[/STA][AVA]http://se.uploads.ru/meYLj.gif[/AVA]
Ощущать себя лопухом последним,
Это мгновение сметения - смешно..
А ты смотришь так с умилением,
Ты давно не встречала таких чудаков.
   Если ад существует, то Лексус приблизительно в курсе, как тот выглядит - гора трупов тех, кто дорог сердцу, а повинен в этом сам младший Дреяр. После изгнания он часто думал об этом - ведь если бы Нацу и Гажил не объединились бы, то у него б всё могло бы получиться. То есть от гильдии бы мало что осталось бы. Да, Закон Феи не сработал. И Дреяр, откровенно говоря, считал сейчас, что это была редкая удача.
   Руки сами собой разделывают мясо, пальцы сами находят нужные специи. Дреяр всё делает совершенно механически. И это помогает думать. Мысли Лексуса связаны в прошлым, которое уже не так сильно давит на плечи, но ещё ощущается. Наверное, благодаря улыбчивой Штраусс он не чувствует страшный груз вины, хотя та ещё проклёвывается. Наши ошибки - не камни на шее. Наши ошибки - это опыт, который помогает нам жить дальше и принимать более верный, правильные, обдуманные решения. По крайней мере, Дреяру хотелось в это теперь верить.
   Люди - странные существа, социальные, общественно зависимые. И как бы Дреяр не строил из себя непробиваемого, он тоже нуждался в добром слове и поддержке. Может, даже побольше кого-то ещё. У Лексуса не было родных братьев и сестер. О матери он ничего не знал, отец бросил. А дед... Лексус, да, был ему внуком, но Макаров был дедушкой [или даже почти отцом] для каждого в гильдии.
   Иногда Лексусу хотелось почувствовать себя особенным, действительно кому-то нужным. Не для гильдии, а для кого-то хотя бы одного конкретно. Как сын, как внук, как-то ещё, кем Лексус никогда не являлся. Для Громовержцев он стал предводителем, командиром. Они - его личная гвардия. И Дреяр правда их любит [если это так называется], только это всё равно что-то не то.
   Он реагирует на своё имя только со второго раза. К этому моменту мясо уже стоит в духовке, а в кострюле варится картофель. Лексус наспех моет руки и закидывает полотенце на плечо, после чего останавливается в дверном проёме, который ведет в спальню. Мира не спит. И даже не пытается сесть. Дреяр приятно удивлен, что она всё-таки решила хоть немного его послушать и поберечь собственные силы. "Они тебе понадобятся, чтобы вернуться домой", - и мысль про дом Лексус гонит от себя поганой метлой. Не хочется вспоминать тот досадный факт, что им придётся расстаться. Что всё это с ними не навсегда. Мира вернётся домой, Лексус отправиться дальше. У него своя дорога. На секунду Лексус представляет, как это может быть - их прощание. Разойдутся на вокзале? Она сядет в поезд на платформе справа, он - слева? Что Дреяр будет чувствовать? И куда интереснее, что будет чувствовать она? Облегчение? Радость? Трудно было сейчас делать прогнозы, но блондинку уже не хотелось расставаться.
   – Так и скажи, что я тебе надоела, и ты хотел от меня из-ба-ви-ться. - она шутит, и он понимает это, не смотря на надутые губы и почти обиженный взгляд. Лексус усмехается и заходит в комнату, переставая подпирать собой дверной косяк. Она протягивает к нему руки, словно маленький ребенок. Жест настолько доверительно открытый, что Лексус просто не может отказать. Как вообще можно этой особе отказать? Воплощение нежности и доброты. Хотя вот в детстве...
   Мира в детстве была забиякой, заводилой, подстрекательницей. И всё это оборвалось в день, когда пропала Лисанна. Миру словно подменили. После того страшного для всей гильдии дня старшая сестра перестала дерзко одеваться, брать задания и использовать магию в поединках. И её можно было понять. К слову, Эльфмана это коснулось тоже. Они оба не были уверены, что способны справиться со своей мощью. Тогда Лексус считал это признаком слабости, сейчас он прекрасно понимает, что девушка тогда чувствовала.
   Лексус останавливается рядом с кроватью и смотрит на девушку сверху-вниз, а после стягивает с неё одеяло и наклоняется так, чтобы она могла обхватить руками его за шею. После Дреяр подхватывает её на руки. Мира легкая, и потому парню приходится контролировать свою силу "обниманий" в два раза внимательнее. Рубашка, которая была Штраусс явно велика, кое-где помялась, но это было даже как-то мило.
   - Если бы хотел от тебя из-ба-вить-ся... - Дреяр копирует её интонацию, чтобы выглядело это забавнее. - ... оставил бы тебя в том лесу и дело с концом, - Лексус усмехается, мягко занося тело на кухню и усаживая Миру на стул, который уже словно принадлежал ей, а затем отходит к духовке и приоткрывает её, заглядывая внутрь. До ужина у них ещё было немного времени. Лексус ногой пододвигает табуретку поближе к Мире и садится напротив, сложив руки на груди. - Как себя чувствуешь? - Дреяр знает всё о побочных действиях лекарств, которые таскает с собой. Помимо сонливости те почти ничего не вызывали. А то последнее, которое он влил в девушку перед уходом, имело весьма продолжительный эффект. Лексус использовал его чаще всего на серьёзных заданиях, чтобы можно было пережить без боли дорогу до дома. - Я купил кое-каких фруктов. Не знаю, что ты любишь, - он кивает в сторону столешницы, на которой стоит полная ваза всякой всячины. Там и какие-то ягоды, и цитрусы, и что-то экзотическое. - Так что ешь. Тебе нужны витамины. Но после ужина. Он скоро, кстати, будет готов.

[NIC]Laxus Dreyar[/NIC][STA]возвращайся домой[/STA][AVA]http://se.uploads.ru/meYLj.gif[/AVA]
Вдох-выдох и мы опять играем в любимых.
Пропадаем и тонем в нежности заливах,
Не боясь и не тая этих чувств сильных.
Ловим сладкие грёзы на сказочных склонах.
   Дреяр смотрит на неё украдкой: то через плечо, то просто скосит взгляд. Смотреть на неё действительно приятно. Она выглядит обусловлено домашней в его рубашке, на этом стуле, толком не причесанная после сна. И Лексусу нравится. Он впитывает, высекает этот образ в собственной памяти. Ему хочется протянуть руку, коснуться её щеки, просто опробовать тонкость её кожи пальцами. Хочется знать, что на самом деле она не хрупкая, от неловкого его жеста не сломается. Ему необходима эта информация, потому что он действительно опасается сделать ей каким-нибудь своим неотесанным жестом больно.
   - Вроде бы, хорошо. Боли пока нет, а голова ясная. Хоть снова пускайте в бой. - Лексус фыркает. Конечно, ни о каком "бое" речи и быть не может, но он надеется, что она просто говорит это для сравнения. Однако едкость уже вертится на кончике языка и грозится вот-вот сорваться с уст. - Правда, спать немного хочется. - а это был хороший знак. Первый признак, что организм хочет восстанавливаться. Так что Дреяр даже немного расслабился после этой новости. - Как ты себя чувствуешь?
   - А что я? Я в порядке. Что мне будет? - только фразой позже Дреяр понимает, она наверное имела в виду не его физическое состояние. Возможно, она хотела знать о его внутренних конфликтах, проблемах и мыслях. Только вот зацикливаться на этом блондин не собирался. - Тебе нужно больше спать. Это ведь и правда лучшее лекарство. Ещё дня два подержу тебя на слабых обезболивающих, чтобы без привыкания обойтись, - Лексус уже проходил через зависимость от сильных лекарств. Такой же участи он для девушки не хотел. Лексус нёс за неё ответственность, а потому подошёл к этому вопросу со всей серьёзностью. Господи, да он на заданиях был менее серьёзен, чем сейчас. Только видимо Мира этого совершенно не понимает, когда позволяет себе сидеть на полу, прыгать по квартире и не лежать в кровати, когда это делать нужно. Дреяр намучается с ней. И страшно представить, что он действительно хочет этих мук.
   – Не стоило же, правда. - она говорит с улыбкой, тихо и почти нежно. Лексусу неловко смотреть на неё такую. Она словно не ожидала от него всего этого. Но ведь и правда не ожидала. Лексус никогда ни о ком не заботился, если не брать грубоватое покровительство над Громовержцами. Дреяр просто не умел. И приходилось действовать совершенно интуитивно - это как пробираться через чащу на ощупь. Дреяр постоянно боялся оступиться и всё провалить к чертовой матери. - Спасибо большое. Мне нравятся любые фрукты. - Дреяр кивает, а в голове уже делается какая-то зарубка в памяти длительного хранения важной информации. Зачем-то мозг фильтрует информацию, и Лексус кивает, отворачиваясь. Он определенно когда-нибудь ещё закупится фруктами для неё. Когда-нибудь. Если они ещё хоть раз пересекутся в этом чертовом мире.
   Лексус встаёт со стула и снова отходит к духовке, потому что делается совсем неловко. Он открывает дверцу и суёт нос внутрь. Горячо, пахнет вкусно и уже готово. Он уже хочет достать противень, чтобы перетащить её на стол, когда внезапно Мира обнимает его со спины.
   – Попался! - она радостно выкрикивает это, смеется, прижимается к нему сзади. А у Дреяра замирает сердце, и он не двигается, продолжая смотреть на румяный кусок мяса внутри духовки. Что-то явно идёт не так, и Дреяр ощущает это в кончиках пальцев. Мира полностью права. Он попался на опасный крючок. И что с ним будет дальше - это очередной виток ада. Дреяру теперь придётся очень долго и мучительно страдать из-за того, что девушки рядом не будет.
   "И правда попался..."
   Дреяр сглатывает ком в горле, после чего выключает газ у духовки. Почему бы не сделать то, о чём потом придётся жалеть? Дреяр и так грешник, который будет шататься по миру со своим грузом воспоминаний. Так почему бы не добавить ещё одно? Наверное, не стоит этого делать. Наверное, всё это лишнее, почти противозаконное, но Лексус в некоторых вопросах бессилен.
   Он всегда опирался на здравый смысл, слушал голову, а не сердце. А тут всё идёт совершенно иначе. И Дреяр очень хочет обвинить во всём старшую Штраусс. "Это ты виновата. Нахрена ты всё это делаешь со мной?". Мысли путаются, становятся невыносимо тяжелыми. И Лексус сдаётся. Он резко разворачивается, обхватывает тонкую талию Миры рукой, притягивает к себе так близко, как это только возможно, после чего прижимается своими губами, тонкими и сухими, к её, мягким и горячим.
   Дреяр знает, что это непростительно. Дреяр знает, что она должна назвать его идиотом, сволочью, извращенцем. Он хочет, чтобы она отвесила ему пощёчину. Лексус хочет, чтобы последовало хоть какое-то наказание за эти действия, потому что он хочет знать - она против, ей оно не нужно. Блондин надеется, что для Миры это ничего не значит. Очень хочется, чтобы они не привязывались друг к другу. Лексус надеется, что их расставание выйдет боком только ему. И это просто способ убедиться в этом.

[STA]возвращайся домой[/STA][NIC]Laxus Dreyar[/NIC][AVA]http://se.uploads.ru/meYLj.gif[/AVA]
Всё бегаем, всё не ведаем, что мы ищем;
Потянешься к тыщам — хватишь по голове.
Свобода же в том, чтоб стать абсолютно нищим —
Без преданной острой финки за голенищем,
Двух граммов под днищем,
Козыря в рукаве.
   И не то, чтобы Лексус стремился последний месяц к роскоши. Нет. Он жил, как умел, как позволяли ему обстоятельства: какие-то задания, чтобы были деньги, которые Дреяр тратил на выпивку, еду и спальное место. Весь последний месяц находились и те, кто готов был скрасить его вечер. Девушки в трактирах такие легкомысленные, они не знают жизни и хотят веселиться. Дреяр сам тогда хотел просто веселиться, забыться и не думать.
   Он был путником: от города до деревни, от деревни до города. Его путь - это рельсы, годы, да перевалы. Лексус чертовски хорош в лесах и в степях, но совершенно бесполезен в жизни. Что он умеет? Даже отношения выстраивать сложно. Ему ведь и не надо было. Громовержцы любили его таким, потому что привыкли, и Дреяр не был к ним никогда настроен агрессивно. А ещё та странная троица понимала его, как себя. Все они были одиночками и обрели друг друга. Такая маленькая семья в более большой семье, где уже Лексус чувствовал себя лишним.
   Мира уже не была ему семьёй. Она была совершенно чужой. И он не должен к ней ничего такого испытывать, не должен был трогать и обнимать. И уж тем более целовать. Но чёрт возьми, как же сладко было, когда она ответила. Когда её тонкие пальцы скользнули по коже, прошлись по шее и запутались в волосах. Как же чертовски здорово было понимать, что ей нравится, что она хочет этого так же сильно, как хочет он.
   И весь этот коктейль оглушающих эмоций стал ещё более ярким, когда поцелуй углубился, а у Дреяра появилась возможность окунуться в мир этих ощущений. А ведь он целовал много девушек. Всякие попадались на его пути. Брюнетки, блондинки, рыжие. Красивые и не очень. Одетые в доспехи или легкие платья. Только не было с ними такого токе, не было взрывов под ребрами и дикого желания не отпускать. Хотелось упрятать Миру от людей.
   Лексус почувствовал себя настоящим драконом, который должен был охранять принцессу. Наверное, Мире нужен был принц, но Дреяр не тянул на это звание. Он не был сказочным персонажем. Лексус был главным антагонистом и, черт возьми, понимал это лучше, чем ему бы самому хотелось. Он знал одно - Мира не должна была ему отвечать. Дреяр так надеялся, что она его ударит.
   - Зачем ты поцеловал меня? - он бы мог сказать "я просто хотел убедиться, что расставаться будет больно только мне, но видимо страдать придётся двоим", но это было бы открытым признанием своей слабости, а Лексус так не мог. Этого он совершенно точно не умел. Они оба сбито дышали после поцелуя, но Дреяр куда быстрее восстановил размеренное сердцебиение, хотя то всё равно грозилось сбиться опять.
   У Лексуса не было нормального ответа на этот простой вопрос. Он даже не подумал, что ему придётся отвечать. Дреяр был уверен, что получит пощёчину, и Мира упрыгает от него прочь на одной ноге, но она даже не попыталась освободиться из этих объятий. Смотрела широко открытыми глазами и не убирала рук. Мир за пределами кухни медленно растворился в какой-то темноте. Лексус даже не повернулся, чтобы посмотреть, ночь это наступила или воображение так сильно разыгралось.
   - Это не... - и он хмурится, снова сжимает губы с такой силой, что те белеют. Он не знает, как сказать ей. Он вообще не понимает, почему всё происходит так, как происходит. "Чёрт, Мира, ты должна помочь мне, а не усложнять ситуацию вопросами!". Но Дреяр не говорит и этого. Он ведь не силён в этих идиотских чувствах. Он даже не уверен, что может правильно их назвать. Отличаются ли друг от друга радость и счастье? Гнев и злость - одно и тоже или разные вещи? У Лексуса проблемы со словами, объяснением. У него в принципе проблемы с общением. - Это не поддаётся объяснению. Я...хотел это сделать, - что ж, это правда. Кстати, куда более честная. Он ведь и правда этого хотел. Просто она сказала, что он попался. И это ведь ударило в самую точку.
   Дреяр должен отказаться ставить её на ноги. Ему следует поступить жестоко - выставить её вон отсюда, чтобы не привязаться ещё больше, не натворить глупостей. Нельзя позволять сближаться. Только он не может. Уже нет. Кажется, они оба не поняли, как нацепили друг на друга кандалы, и Лексус этим поцелуем затянул их потуже. Он ждал криков и неприязни, но не видит в её лице даже намёка на это.
    - Извини. Наверное, нужно было спросить, - Дреяр не уверен, что в таких делах спрашивают разрешение. Он никогда не интересовался у мимолетных девиц, может ли он их поцеловать. Но старшая Штраусс была совсем не такой. Мира была особенной. И Дреяр очень хорошо это понимал, а поэтому не знал, как с ней следует обращаться. Вроде давно не новичок, но всё равно боится допустить ошибку. - Этого больше не повторится...если ты не захочешь, - он всё ещё держит её за талию, прижимая к себе. Хотя не уверен, что должен касаться этого тела. Хотя Дреяр боится, что отпустит её - упадёт. Мире нельзя падать. - Всё готово. Можно ужинать.

[STA]возвращайся домой[/STA][NIC]Laxus Dreyar[/NIC][AVA]http://se.uploads.ru/meYLj.gif[/AVA]
Хвалю тебя, говорит, родная, за быстрый ум и веселый нрав.
За то, что ни разу не помянула, где был неправ.
За то, что все люди груз, а ты антиграв.
Что Бог живет в тебе, и пускай пребывает здрав.

   Лексус застревает где-то между понятиями "ты заслуживаешь лучшего" и "я не собираюсь тебя с кем-либо делить". Рвётся на части, понимая, что первое - правильно, но второе - нужнее. Лексус учится быть не эгоистом [получается из рук вон плохо]. Он хочет тяжело дышать и говорить то, что думает, только не уверен, что она его поймёт, услышит, осознает. Ибо Дреяр сам не до конца понимает, что действительно хочет сказать ей. Определенно - это что-то очень важное и нужное. Только Лексусу не хватает лексического запаса, чтобы высказаться.
   - Просто. Захотел. - она повторяет его слова тихо, едва слышно. Смотрит куда-то сквозь, а затем убирает его руки от себя. Лексус не сопротивляется, потому что знает - не должен касаться её. А ещё чувствует, что всё испортил. Так не хотел ошибаться, но всё-таки пришлось оступиться. Дреяр думал, что всё знает о боли, страдании и одиночестве? Так вот, он капитально заблуждался. Больно становится сейчас, когда каждая буква - это нож, и Мира прокручивает эти лезвия собственными руками. Лексус хотел не этого. - За поцелуи не извиняются. Складывается ощущение, словно мной хотели воспользоваться. - "идиот ты", - Лексус стискивает зубы и хватается пальцами за спинку стула. Наверняка, сломает, но пока держится и дерево даже не трещит. Голос у Миры пугающе спокойный, совершенно не тот, какой был пару минут назад. Озорная, с улыбкой на лице - вот какой Штраусс должна быть. "Что ж ты наделал, Дреяр?".
Хвалю, говорит, что не прибегаешь к бабьему шантажу,
За то, что поддержишь все, что ни предложу,
Что вся словно по заказу, по чертежу,
И даже сейчас не ревешь белугой, что ухожу.
   - Если бы я сама этого не хотела, ничего бы не было. - нет, он почувствовал, что она хотела. Отвечала ему так страстно и горячо, что губы жжёт до сих пор осознанием, что это всё-таки с ними произошло. Что это был не плод его больного воображения. Лексус очень не хочет, чтобы это оказалось иллюзией. - Я подарила тебе свой первый поцелуй, и совершенно не жалею об этом. - "что?". Дреяр поднимает взгляд от стола и смотрит ей в спину. Вся такая утонченная Мира выглядит совершенно чужой. Да, наверное, такими они и должны быть друг для друга. Лексус не должен быть ей ближе, чем все остальные. Все его желания - это просто желания. Вся  его тяга к ней - просто эгоизм. Она должна жить где угодно, с кем угодно, но только не с ним. - Жаль только, что подарила его мужчине, который не испытывает ко мне совершенно никаких чувств. - господи, как же это суждение было ошибочно. И как же Дреяру хотелось сорваться с места и сказать ей об этом, только подходящих слов не было. Он стоял у той же духовки, держался за спинку стула и, кажется, даже не дышал. Она отошла от него на несколько шагов и даже ни разу не обернулась. А у блондина появилось жгучее желание что-нибудь сломать. – Мне нужно отойти в ванную.
   И она уходит. Лексус отмечает, что она даже почти не хромает. Насколько же он ошибся, что ей плевать даже на физическую боль? Он слышит, как закрывается дверь в ванну, а после рука резко отбрасывает стул в сторону стены. Тот, благо, не ломается. Лишь падает на пол, а Дреяр запускает пальцы в собственные волосы, оттягивает их и тихо рычит.
   Мира всё неправильно поняла. Она не должна так думать. Всё ведь совершенно иначе. Лексус... он ведь...
Я, говорит, устал до тебя расти из последних жил.
Ты чемодан с деньгами – и страшно рад, и не заслужил.
Вроде твое, а все хочешь зарыть, закутать, запрятать в мох.
Такое бывает счастье, что знай ищи, где же тут подвох.
   Лексус перестаёт систематично рушить интерьер через пять минут. Остальное время уходит на то, чтобы собрать осколки одной тарелки, чашки и ещё чего-то. Конечно, Лексус возместит все эти нюансы хозяину квартиры с лихвой. Дреяр выбрасывает осколки в урну и проклинает себя за наличие сердца. Ему хочется, чтобы этот тупой орган перестал ныть и скулить. Ему хотелось к Мире, в ванну, чтоб прижать к себе, уткнуться носом в шею и что-то жалобно говорить без остановок на вдохи и выдохи. Он очень хотел объяснить ей, что всё совсем не так, что она не поняла его.
   На этом у Дреяра строилась вся жизнь - на непонимании, недоговоренности и прочем. Наверное, поэтому ему не было места в гильдии. Мира была не права; у него нет дома. И возвращаться ему не к кому. И даже сейчас он собственноручно по глупости обрубил свою единственную ниточку, которая могла бы когда-нибудь привести его в гильдию.
   Он обидел её. Он обокрал Штраусс. И лучше б она его действительно ударила. Лексус чувствовал себя вором. Всё должно было быть не так. Они оба должны были вести себя иначе. Дреяру не стоило идти на поводу у своих чувств к ней. Всё свелось к мысли, что он не способен объясниться. Лексус понятия не имел, сколько прошло времени, но он решил разложить еду по тарелкам и сел за стол. Аппетита не было, голода Дреяр не чувствовал.
   Лексус сел на стул и тяжело вдохнул, опустив глаза в стол. Через какое-то время Мира появилась в дверях, но Лексус совершенно ничего не сказал.
А то ведь ушла бы первой, а я б не выдержал, если так.
Уж лучше ты будешь светлый образ, а я мудак.
Таких же ведь нету, твой механизм мне непостижим.
А пока, говорит, еще по одной покурим
И так тихонечко полежим.
   Она проходит на кухню и садится уже на свой стул. На лице улыбка и совершенно счастливое выражение. Лексус не верит. Да, она именно так обычно и выглядит, но сейчас Дреяр просто не может поверить.
   – Приятного аппетита. - она берется за приборы и принимается за мясо. Лексус не поднимает взгляд выше её рук. Смотрит, как Штраусс орудует вилкой, крутит свою между пальцами. - Очень вкусно. Я недооценила твои кулинарные способности. - говорит удивительно мягко, а Лексусу отчаянно хочется вздёрнуться на люстре. Как она может так говорить с ним? Где злость? Где ненависть? Она должна испытывать к нему хотя бы толику чего-то такого, но только не эту улыбку. Дреяру хочется стереть её собственными губами. Мира должна прекратить выдавливать из себя эту любезность. Блондину тошно от мысли, что она просто проявляет дружелюбие из благодарности. - Знаешь, я наверное, никогда не смогу в полной мере отблагодарить тебя за то, что ты сделал для меня.. - он молчит. Снова сжимает губы в тонкую линию и молчит. Его бесит эта благодарность. Она не должна. Ей не за что его благодарить. Лексус сжимает вилку между пальцами, и та начинает гнуться. - Мне уже лучше, не хочу, чтоб меня жалели, и это значит, что насильно навязывать тебе свою компанию, больше не нужно. Завтра я отправлюсь в Магнолию.
   Он думал, что у них есть хотя бы неделя. Одна единственная неделя, где Мира полностью восстановится, а Лексус снова почувствует себя кому-то нужным. Каких-то семь дней, которые дадут понять обоим, что у них есть хоть какая-то надежда на счастье. Штраусс говорит, что уедет; надежда покинет Дреяра вместе с ней. Лексус кладет помятую вилку на тарелку, где лежит его порция еды, к которой он даже не притронулся. У Дреяра сводит желудок.
   Блондин молчит, потому что теперь попросту боится открыть рот - точно ведь скажет что-то обидное, усугубит ситуацию. А это последнее, что ему бы хотелось. Мира сидит сбоку, разрезает мясо на маленькие кусочки; Дреяру кажется, что она режет его сердце на ошмётки. И хочется выть, но он всё равно не роняет ни звука. Только минуты через две всё-таки встаёт и берет свою тарелку, после чего выбрасываю порцию мяса в урну, к другим осколкам.
   "Не говори ничего, Дреяр. Ты сделаешь только хуже", - внутренний голос дело говорит, но Лексус не уверен, что может послушаться. Он сглатывает ком в горле, споласкивает руки под напоров воды, а после упирается в раковину.
   - За что ты благодаришь меня? - он старается говорить ровно, без рычания и злости на себя. Мира здесь не при чём. Она реагирует как нормальный человек, это Лексус - проблема номер один. - За то, что я не могу нормально высказаться? За то, что я тебя обижаю? Или за то, что я тебя обворовываю? - он не смотрит в её сторону. Проще говорить что-то такое, стоя к ней спиной и упираясь хоть во что-нибудь, в данный момент раковина его опора. - Мне тебя не жаль. В смысле, я зол, что ты попёрлась одна и подвергла себя опасности. За что и получила! - Дреяр фыркает и мысленно ругает себя. Снова всё звучит не так, как ему бы хотелось. Снова он не в силах подобрать правильные слова. - И если ты думаешь, что я тебя просто так отпущу - ты вообще нихера меня не знаешь. Чёрта с два я тебя куда-то в таком состоянии отправлю, - Лексус оборачивается и совершенно серьёзно смотрит на неё. - И ты не права, Мира, - Лексус поджимает губы, и взгляд предательски соскальзывает в пол. - Я поцеловал тебя не без чувств. Я... чувствую.

[AVA]http://se.uploads.ru/meYLj.gif[/AVA][STA]возвращайся домой[/STA][NIC]Laxus Dreyar[/NIC]
Я разбужу тебя сегодня рано
Ты моя марихуана
Ты мой чистый кайф,
You my life
   – Что за чушь ты несешь, Дреяр?! - он не отрицает, что сейчас снова мог сказать чушь, потому что это вполне в его стиле - нести что-то несвязное. Хочет сказать одно - выходит совсем другое. Проблемы с конструированием мысли больше похожи на айсберги, на которые Лексус регулярно налетает. И не то, чтобы ему этого очень хотелось, просто так получается. И проклясть себя за это уже мало. – Где ты меня обворовываешь?! Ты заботишься обо мне, хотя совершенно не должен, не оставил в лесу, а взял под свою защиту и опеку! Действительно, за что же я тебя благодарю?! - она злится, наверное. Лексус не уверен, что правильно расшифрует эти интонации. Хотя даже если он и угадал, что он зла, он всё равно не в силах разобраться, почему именно. Слишком много вариантом, на что можно злиться в этой ситуации: от недалекого прошлого до поцелуя. Или же её бесят все те слова, что он говорит ей на этой маленькой кухне? Лексус бы хотелось разобраться, только он не уверен, что у него получится. - И за чертов поцелуй, я тебя тоже благодарю, потому что не испытывала в жизни еще ничего приятнее… - такое признание ему нравится. Оно кажется честным и открытым.
   Мира больше не пытается построить из себя всем довольную больную, и отчего-то Дреяру так также спокойнее, нравится она ему такой больше - эмоциональная, возмущенная. То, чего не хватает самому Лексусу. Наверное, Мира могла бы идеально его дополнить. Дать то, в чём блондин совершенно не силен. Или же Штраусс может его чему-то научить. Можно ведь научиться видеть и чувствовать больше, верно? Лексус уверен, что можно научиться всему на свете. Нужен лишь хороший учитель. Ему кажется, что у Миры бы могло получиться, только... у них совершенно мало времени. Почти его нет. И они теряют его на какие-то выяснения.
   – Ну-ка, повтори? - Дреяр стискивает зубы. Ему и так это признание тяжело далось, а она просит его повторить. Лексус фыркает и отводит взгляд в сторону. Упирает его в стену и думает, что сам посадит девушку на поезд, если она будет продолжать делать это - ломать его стены своим теплом и добротой. Хотя, конечно же, Дреяр драматизирует, никуда он её не посадит. Не в этом мире, не в параллельном. - Сейчас, я тебе скажу, кое что очень важное. - Штраусс поднимается на ноги, и Лексус едва сдерживается, чтобы не накричать на неё, потому что ей нельзя ходить. Совершенно точно нельзя вообще наступать на поврежденную ступню. Но что-то подсказывает, что он не должен её перебивать, потому что Мира собирается сказать что-то невозможно важное для них двоих. - Для меня не имеет значения, что ты пытаешься казаться хуже, чем ты есть на самом деле, отталкиваешь людей, чтобы не сближаться и не чувствовать боль, чтобы не разочаровывать людей, если вдруг не смог  соответствовать их ожиданиям. Это все потеряло для меня вес в тот момент, когда я поняла, что без тебя не нахожу себе места. - она делает шаг, потом ещё один. Лексус сам хочет протянуть руки, чтобы поймать её, поднять на руки и усадить обратно на стул. Только не двигается, глядя на Миру широко открытыми глазами. Она говорит удивительные вещи. Приятные вещи. Она говорит, что без него ей тяжко. И Дреяр эгоистично радуется этому, забывая, что им придётся разойтись, а значит - Мире не избежать тоски, как и Лексусу. Только всё это будет в будущем, а сейчас он словно получает зеленый цвет на особенные прикосновения к ней. - В тот момент, когда главной целью было встретить тебя, а не спасти людей от лесного монстра. - он не сдерживается и усмехается. Это самый идиотский план в мире, но ему всё равно льстит. Штраусс действительно хотела вернуть его домой, наплевав на собственную безопасность. Это объясняет, почему она пошла одна. Почему отказалась брать с собой кого-либо. Ей нужно было поговорить с ним тет-а-тет, а всё остальное... Что ж, всё пошло не по сценарию. И Лексус сорвался, поцеловав её. И теперь появляются побочные вопросы, которые нужно было бы решить, но Лексус просто не может об этом думать, потому что девушка подходит совсем близко, вплотную, прижимается щекой к его груди и кладёт руку туда, где находится сердце Дреяра. Оно по праву принадлежит Мире, просто никто из них ещё толком этого не понял. Глупые дети, и не важно, сколько им на самом деле лет. - И мне не важно, сколько еще ты будешь вот так, кочевать из города в город. Чтобы ни случилось, я всегда буду ждать тебя дома. - Дреяр знает, что у него дома нет, но понимает, о чём говорит Мира. А ещё до Лексуса доходит простая истина - дом рядом с ней. Именно к ней действительно будет хотеться всегда вернуться. "Ох, что же мы наделали, Мира?". Она поднимает голову и смотрит ему прямо в глаза. Лексус плотно стискивает губы, после чего всё-таки обнимает её за талию, едва не отрывая от земли. Ему не нравится, что она стоит на больной ноге. - Я действительно буду ждать тебя. - он не сомневается в правдивости этих слов, но не уверен, насколько всё это правильно. Хотя, наверное, это не имеет никакого значения, пока они вместе.
   На этот раз Дреяр уверен куда больше в своих действиях. И он снова целует её. Обнимает хрупкую талию, прижимаясь к чужим губами своими. Не страстно, просто нежно. Лексус не знает, как ещё дать ей знать, что он всё понял, что он согласен. Всё ещё боится, что одной неловкой фразой снова всё испортит. Ему не хочется, чтобы Мира улыбалась через силу. Он хочет, чтобы всё шло от сердца, ведь именно этому всегда учил Макаров, просто Лексус плохо слушал или даже не хотел слышать.
   - Сколько раз нужно сказать, что тебе нельзя наступать на эту ногу? - тихо прошептал Лексус в мягкие губы, после чего подхватил Миру на руки. - Хочешь вечно проваляться на больничной кровати, - он фыркает и несет её прочь с кухни, после чего заворачивает в спальню. У Дреяра под ребрами целая вселенная расцветает только от осознания, что она к нему и правда что-то чувствует. Слишком приятно.
   Нет, это не должно было стать для него открытием, но почему-то становится. Столько женщин говорили ему приятные слова, шептали на ухо про любовь, выстанывали сладкие речи под ним или над. Дреяр слышал многое, но почему-то только от слов Штраусс становится странно спокойно. Он укладывает её на кровать и накрывает одеялом. Уже почти привычный жест за сегодняшний день. Лексус слишком быстро привык к тому, что она есть в рамках этой квартирки.
   - Я хочу, чтоб ты знала, - Лексус присаживается на край кровати и берет Миру за руку. Смотрит исключительно в тонкие пальцы, разглядывает аккуратный маникюр и мягко поглаживает их своими. - Я не хочу тебя как-либо обижать или расстраивать. Просто не всегда понимаю, как правильно нужно что-либо сказать... - видимо, сегодня просто день откровений, на которые Лексус пока способен. Кто знает, когда в следующий раз у него будет возможность вот так раскрыться, пусть и чуть-чуть, пусть и через силу, превозмогая собственные барьеры. Это ведь Мира, перед ней можно. Лексус теперь знает, что они что-то друг к другу точно чувствуют. Дреяр не знает, что такое любовь, но ему, возможно, хотелось бы поверить, что это она. - Я не знаю, что будет потом, Мира. Но пока ты здесь... пока мы оба здесь, я бы хотел просто быть рядом с тобой, - да, так будет правильно. Именно этого бы ему действительно хотелось.
   Лексус наклоняется и прижимается губами к хрупкой кисти старшей Штраусс, закрыв глаза.